Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

— Я рассказал милиции обо всех моих отношениях с Макаровым. И о поездке в Хмельницкий, где бизнесмену разбили стекло. Они при мне звонили и сказали: им приятно, что я их не обманываю. Потому что такое было, и дело закрыто за хулиганство. После этого они меня начали бить, чтобы я сознавался, что ездил убить Кучерова.

— И что, Вы сознались? — спросила Лясковская.

— Я сказал так, как от меня хотели, а потом в СИЗО отказался.

— А как Вы можете объяснить, что Вы на воспроизведении показывали, где Вы в лесу, по дороге, пристреливали пистолет? — спросил прокурор.

— Я показывал, где Вася выходил поссать, когда они спрашивали, останавливались ли где по дороге. А они решили сделать так, будто я там пристреливал пистолет.

— А как Вы можете объяснить, что в дереве, на которое они Вам, как Вы говорите, сказали указать, когда делали так, что Вы пристреливали, не нашли пуль?

— Они сказали: то, что я промахнулся, как раз будет подтверждать то, что я не стрелял в Кучерова, когда тот стоял у машины, а стрелял, когда он сел и закрыл дверь, через стекло. Я уже говорил: они делали из меня идиота!

— И, как Вы говорите, у Васи Вы видели пистолет? — и Лясковская из-под очков посмотрела на прокурора, как будто хотела сказать: «Что ты ведёшься на всякую хуйню? Что тут непонятного, кто из кого идиотов делает!»

— Да, он что-то прятал за пазухой, — ответил прокурору Моисеенко.

— Кирпич? — спросила Лясковская.

— Вы не видели? — спросил адвокат.

— Нет, — ответил Моисеенко.

Вопросов больше не было, и судья сказала Моисеенко садиться на место.

— Правда сама льётся, — сказал он.

— Мы видим, — сказала Лясковская и объявила перерыв.

На этот день в суд был вызван потерпевший Кучеров. Но он не пришёл и не прислал письмо о причинах своего отсутствия.

И после обеда суд приступил к допросу Гандрабуры, который, по версии обвинения, совершил нападение на Рыбака, приняв его за Рошку.

Гандрабура сказал, что по поручению Макарова отвозил одного из его знакомых в Хмельницкий.

— Васю? — переспросила Лясковская.

Он сказал, что имени не помнит, а как выглядит, может описать, переговорить о возврате денег с гаишником, у которого вместо растаможки брали на машину номера и техпаспорт. И он деньги взял, а машину не оформил.

Они сначала подъехали в городскую ГАИ, куда его пассажир ходил. Потом — по домашнему адресу, который у них имелся. Пассажир ушёл и отсутствовал около часа. Затем вернулся, сказав, что деньги забрал, и они уехали в Киев. Позже, на следствии, он узнал, что фамилия этого гаишника Рыбак и ему причинили огнестрельное ранение ягодицы.

Вопросов к Гандрабуре не было, и прокурор попросил огласить его показания, данные на предварительном следствии, в которых тот рассказывал, что он и Стариков ездили в Хмельницкий установить человека по данным: серая или синяя «ауди» 80-й или 100-й модели, за рулём кавказец, то есть смуглый — эти данные, насколько ему известно, Старикову дал Шагин с поручением припугнуть этого человека. Они случайно встретили эту машину в городе и проводили её до дома. Остались в Хмельницком на один день. Вечером Гандрабура дождался водителя «ауди» в подъезде и прострелил ему ягодицу. После этого уехали в Киев.

— Как Вы можете объяснить эти показания? — спросил прокурор.

— А как можно устанавливать человека в миллионном городе по данным: синяя или серая «ауди», 80 или 100, за рулём кавказец?

— Гандрабура, вопросы здесь задают Вам, — сказала Лясковская.

— Как Вы можете объяснить такие показания? — спросил прокурор.

— Я могу объяснить, что меня били, заставляли оговаривать себя и других и писать «Шагин».

— А как Вы объясните, что на воспроизведении, показав, как Вы стреляли с правой, Вы сказали, что можете стрелять и с левой руки, когда Вас об этом не спрашивали?

«Потому что я — идиот», — едва слышно, как сам себе, отвернув в сторону голову, сказал Жора.

— Показать, — ответил Гандрабура.

— А они сказали: «как Вы показали, будет достаточно»? — и Лясковская посмотрела на Гандрабуру.

— Они ничего не сказали.

— Понятно. Ещё вопросы к Гандрабуре?

Вопросов к Гандрабуре не было, и Лясковская предложила огласить показания свидетелей, которые или не явились в суд, или прислали письма, что не могут приехать по тем или иным обстоятельствам.

Свидетелей покушения на Кучерова как «хулиганства» (следствие переквалифицировало преступление) и свидетелей нападения на Рыбака, по ошибке в объекте нападения (как следствие квалифицировало нападение на Рошку), не было.

И суд перешёл к изучению мотивов, по версии обвинения побудивших меня на обращение к Старикову для совершения этих преступлений.