Болтик

Они вышли в скверик и сели на сколоченную из реек скамейку. Максим еще раз словно прощупал свои нервы. Каждый сантиметр. Не затаился ли страх где-нибудь? Не выскочит ли опять, не разбежится ли по жилкам? Нет! В самом деле нет. Сердце стукало ровно и смело.

Конечно, предстоящий укол не радовал. Но когда Максим думал про него, не было ни тошнотворной слабости, ни дрожи. Жаль только, что надо ждать целый час. А если бы прямо в эту минуту. Максим бы и не побледнел даже. Разве что самую капельку...

Значит, кончено? В самом деле, не надо, значит, вздрагивать при неожиданных шагах в школьном коридоре. Не надо бояться, что ехидный Мишка Стременко заподозрит в тебе труса и скажет про это всему классу!

Эти мысли прогнали досаду. И к Максиму опять пришла радость спокойная радость смелого человека.

За палисадником, на краю аэродрома, стоял длинный деревянный дом с тонкими антеннами и высокой мачтой. Над мачтой качалась надутая теплым ветерком "колбаса" - длинный сачок, сшитый из поперечных черно-белых полос. Это чтобы летчики видели, откуда ветер, когда заходят на посадку.

Садились и взлетали часто. Серебристые с голубыми полосками АН-2 и пестрые двухместные аэропланчики. И вертолеты, похожие на разноцветных стрекоз. Воздух мелко дрожал от стрекота моторов. И Максим подумал, что похоже, будто он попал в волшебную страну громадных кузнечиков.

Чтобы палисадник не мешал видеть летное поле. Максим с ногами забрался на скамью и сел на высокую спинку. Потом вспомнил о прилипших к подошвам тополиных почках и мусоре и торопливо скинул сандалии в траву: скамья недавно была покрыта ярко-голубой блестящей краской.

Максим покосился на Ивана Савельевича, но тот вроде бы ничего не заметил. Он сидел, сняв фуражку, и смотрел на самолеты. Максим со своей высоты видел его громадные плечи, погоны с широкими золотыми угольниками, редкие седые пряди, сквозь которые просвечивала розовая кожа.

Большой красно-желтый вертолет низко-низко прошел над ними. Мелькнула тень, и показалось даже, что от сверкающего винта дохнуло ветром.

Иван Савельевич взглянул на Максима, и они улыбнулись. Будто были оба летчиками и понимали друг друга без слов.

И Максиму очень-очень захотелось хоть какое-то отношение иметь к этой пестрой крылатой жизни. Он не выдержал, сказал:

- А мы сегодня по телевидению выступали. Я там песню про первый полет пел. Вы не видели утром передачу?

- Не видел,- огорченно откликнулся Иван Савельевич.-Вот жалость! Если бы знать... Все равно без пользы утро провел. Хотел отпускные дела оформить, да забыл, что суббота и контора наша закрыта.

- А вы здесь работаете?- спросил Максим, чтобы поддержать разговор.

- Работаю... Пошел было на пенсию, да не могу. Пускай хоть на земле, да все же у самолетов, к своим ребятам поближе.

- А вы на каких летали? - осторожно спросил Максим.

- Я, Максимчик, на всяких летал: и на ТУ-114,и на Илах, и на АН-10. Во время войны был штурманом на Севере, на тяжелых бомбардировщиках... А до войны, не поверишь даже, на дирижабле приходилось летать...

- На дирижабле? - изумился Максим. - Как в кино "Гиперболоид инженера Гарина"?

- Вроде. Только побольше.

- А на таких? - Максим кивнул вслед зеленому учебному самолетику, мелькнувшему над головами.

- На таких само собой... Я ведь сейчас в кабину еле втискиваюсь, а раньше был стройненький, даже не верится. Вроде тебя.

Максим засмеялся. Он представил Ивана Савельевича, маленького, тощенького, в его, Максимкиной, вишневой форме, но с головой как сейчас - большой, седой, в белой фуражке. Иван Савельевич тоже усмехнулся.

- Да... А сейчас - только пассажиром. Да и то врачи не советуют.

- Сердце, да? - понимающе спросил Максим.

- А холера его знает... И сердце, и печенка, и селезенка, и все на свете... Я ведь, Максим, очень старый.

- Ну уж "очень",- вежливо возразил Максим.

- Очень, брат. У меня старший внук уже летает. А младшая вроде тебя. Чуть постарше, наверно. Недавно в пионеры приняли.

- Меня тоже послезавтра примут,- ревниво сказал Максим.- Уже на отрядном сборе у шестиклассников, у наших шефов, проголосовали. Меня бы и раньше приняли, да я в этой школе недавно.

- А, приглядывались, значит,- заметил Иван Савельевич.

- Наверно... Но теперь уж все. Теперь весь класс у нас будет пионерский. Кроме Тыликова...

- Тыликова?.. Постой-ка. Что-то знакомая фамилия... Нет, тот Тупиков. Был у нас штурман на Диксоне... А что за личность Тыликов? Неужели злодей такой?

Максим пожал плечами:

- Да не злодей... Ведет себя плохо. С Софьей Иоснфовной спорит все время. Один раз из резинки начал стрелять, скачет на переменах...

- Да-а, - непонятно сказал Иван Савельевич. - Это конечно... Хотя Наташка у меня тоже скачет. А в чем еще грешен Тыликов?

- Ну вообще... Софья Иосифовна говорит, что непослушный.

Иван Савельевич сморщил лицо.

- Ну, брат, и характеристика. А что значит "послушный", "непослушный"? Непонятно.

Максим удивился:

- Почему непонятно?