Болтик

- Да тише,- жалобно сказал Максим. Алик допел и с достоинством поклонился. А у Максима внутри все замерло. Потому что сейчас, сейчас...

- Песня о первом полете! Солист Максим Рыбкин!

Батюшки, неужели это он? Маленький такой, с перепуганными глазами! Взъерошенный какой-то. Пилотка, правда, на месте, но застежка у жилета сбита набок. И штаны перекошены: одна штанина длиннее другой... Трах! Чуть не сбил Пенкину с сиденья.

- О, гиппопотам...- страдальческим шепотом сказала мама.

Максим сжался. Почему он такой? Зачем хлопает глазами и растерянно оглядывается? И шевелит губами. И что там на студии, дураки, что ли? Для чего во весь экран показывают, как он стиснул кулак с болтиком? Тем более, что тут же видно, что другая рука испуганно теребит пальцами краешек штанов и что на обшлаге расстегнулась пуговица... "Да перестань ты стискивать свой болтик, дубина!"

- Не волнуйся, не волнуйся, Максим,- сказал папа. Это он тому Максиму, который на экране. Но теперь-то чего там "не волнуйся"! Поздно уже...

Показали опять лицо. Зачем он хмурит брови и смотрит прямо в камеру, балда?

Боже мой, это ведь жуткий и окончательный провал! Неужели кто-нибудь из знакомых ребят смотрит? Сколько смеха будет в понедельник! И как злорадствует Транзя!

Запели... Чего уж теперь петь-то! Издевательство одно. Хорошо только, что перестали его показывать, показывают ребят...

Над травами,

которые

Качает ветер ласковый...

Ой, как это сделали? На экране-поле с ромашками, трава волнуется. Маленький самолет стоит в траве. Идет сквозь траву к самолету мальчишка. Вроде Максима. Это, наверно, из какого-то кино.

Через кинокадры с ромашками во весь экран медленно проступило Максимкино лицо. Он уже не шевелил бровями и губами. Он напряженно смотрел с экрана и ждал. Потом запел.

Он пел и просил о полете. Но не жалобно, а скорее с какой-то сердитой настойчивостью. Это что же: у него такой голос? Совершенно незнакомый. Не такой высокий и чистый, как у Алика, но какой-то звенящий. Звенело отчаянное требование чуда!

Это что же, его глаза? Во весь экран. Зачем? И прямо в этих глазах-опять аэродром и бегущий мальчик, и сверкающий круг винта... И опять Максим - во весь рост.

...Возьмите!

Я очень легкий!

Папа тихо кашлянул. Вдруг показали какого-то кудрявого мальчишку среди зрителей. Он сидел, подавшись вперед и прикусив губу. Конечно, переживал. Наверно, ему неловко было за Максима.

Но тогда... Тогда почему так струится трава под взлетающим самолетом? И так искрится солнце в мерцающем круге пропеллера? И хор отозвался так радостно:

Машина рванулась

все выше!

Выше!

Выше...

Выше...

И затихла песня. И скрылся у солнца самолет. И Максим притих, затаился, только сердце-как пулемет...

- Малыш ты мой,- тихонько сказал папа.- Вот какой ты у нас...

А мама ласково притянула его за уши и чмокнула в нос. Это что? Значит, им за него не стыдно? Значит... не так уж и плохо?

И в этот миг из телевизора вырвался шумный плеск. Это были аплодисменты. Максим вздрогнул.

Конечно! Это же было! Уже было!

Там, на студии, была победа, и он стоял тогда радостный и оглушенный - такой же, как теперь, на экране. Как он мог забыть? Испугался начала и забыл про конец! А конец-вот он! Хлопают свои ребята, хлопают незнакомые мальчишки и девчонки. И мальчик-музыкант! Максим не видел его со сцены, а сейчас - он здесь. Хлопает так, что волосы опять торчком встают от ударов воздуха. Как от тарелок!

Неужели это он, Максим, дал ему радость? Ему и другим...

А вот Анатолий Федорович вышел. Н женщина-диктор.

- Тебя зовут Максим? Поздравляю, Максим, ты хорошо пел. Верно, ребята?

- ...Ты, наверно, не первый раз выступаешь на концерте?

- ...А кем ты хочешь быть, Максим? Может быть, летчиком?

Ох, почему у него такой глупый вид? Ну, не глупый, а все-таки растерянный...

- А что у тебя в кулаке? Ой, ну для чего это?

- Это так, болтик...

- Интересно. А зачем он тебе?

- Для крепкости... И ладонь - во всю ширину экрана! С болтиком!

И все хлопают, никто не смеется. Кроме мамы. Мама повалила Максима, стиснула ему плечи и сквозь смех сказала:

- Весь на виду, как есть! Ох, Максим, Максим! Даже здесь показал, какой ты барахольщик!

Но она это совсем необидно сказала. И Максим засмеялся и заболтал в воздухе ногами, потому что все, оказывается, было прекрасно. Мама ухватила его за ногу.

- Стой, голубчик. Рассказывай, наконец, почему бинт, почему глина на штанах. И все остальное.

- Ой, только поем сначала, - простонал Максим. - А то помру.

- Тогда марш мыть руки.

- У-у...

- Что значит "у"?

- Мам,- весело сказал Максим,- купи слона.

- Какого слона?.. Что еще за новости? Одному пленку для магнитофона, другому слона. Что такое слон?

- Все говорят "что такое слон?", - печально откликнулся Максим.А ты возьми и купи слона.

- Я серьезно спрашиваю...

- Все серьезно спрашивают,- перебил Максим. - А ты не спрашивай. Просто возьми и купи слона.

Мама посмотрела на папу. Папа смотрел на Максима и покусывал губы.

- Я не понимаю...- начала мама.

- Все говорят "не понимаю". А ты просто купи слона.

Мама вдруг заулыбалась: