Болтовня

Нас было не меньше шестидесяти, молодых и бодрых любителей реки и леса, и мы быстро разделились на две группы. Я пошел с лодочниками.

Лодка лениво скользила по мутной поверхности воды.

Нас прогнал дождь - частый, смешной, лившийся при солнце и никого не испугавший.

Мы приналегли на весла, повернулись и прямиком понеслись к дощатой пристани с желтенькой будочкой и неверными часами. По нашему расчету, мы катались около двух часов, по расчету курносых парней, распоряжавшихся лодками, выходило три часа. Мы спорили, спорили безуспешно, - курносые парни отдали оставленные в залог документы, только полностью получив плату за насчитанное ими время.

Перед дворцом мы встретились с оставшейся на берегу компанией и все вместе пошли осматривать здание.

Кому нужно лишнее доказательство негодности царей? Никому оно не нужно. Все-таки, взглянув на царицынский дворец, бесцельно воскликнешь: "Как хорошо, что царей больше нет! Они были плохими хозяевами. Дать им похозяйствовать еще - увеличилось бы только количество недостроенных дворцов". Кроме того, я думал еще о другом: почему пропадает такое здание? Какая куча бесцельно сложенного кирпича!

Дворец мне не понравился: слишком мало света - узкие оконца не пропускают внутрь редких, пробивающихся сквозь густую листву парка упрямых лучей солнца, неравномерна высота комнат - низкие потолки нижнего этажа лишали бы дворников и поваров воздуха, плохо использована площадь - на месте, занятом длинной дворцовой подковой, можно было бы выстроить гораздо большее здание.

Дворец мне понравился: стены, стены-то каковы! Какая кладка! Такой мощности и силы нельзя встретить в нынешних тонкостенных домах, на третьем этаже в клозет идут, а в первом из-за этого обедать не садятся, а за дворцовой стеной хоть человека режь - не услышишь. Крепко поставлено - почти полтора века высятся беспризорные стены, и ничего с ним не делается. Если бы так строили нынешние дома!

Потом мы играли в городки внизу, на лужайке у пруда, и я с Архипкой мы играли в разных партиях - поочередно возили друг друга на закорках.

- Эй, эй! - покрикивал я на пыхтевшего подо мной Архипку. - Так я тебе и позволю надо мной смеяться! Изволь-ка теперь покатать и меня. Н-но!..

Архипка бежал изо всей мочи, пересек лужайку и, уже приблизившись к самым кустам, споткнулся - под ногу ему подвернулся незаметный, но ехидный сучок. Мы оба трахнулись на землю, и я, перелетев через голову Архипки, благополучно растянулся на низкорослых кустах.

Поднимаю голову, оглядываюсь: прямо передо мной четверо наших из печатного отделения - Снегирев, Качурин, Уткин и Нестеренко. Сидят голубчики по-восточному - ноги под себя поджав, перед ними газета расстелена, на газете нарезанная ломтями колбаса, сыр, хлеб и две бутылки очищенной.

- Владимир Петрович, и вы сюда? - запинаясь, спрашивает Уткин.

Нестеренко же перемигнулся с ребятами, пододвинулся и пригласил:

- Милости прошу к нашему шалашу!

- Спасибо! - приветливо отозвался я, потирая ушибленное плечо.

- На аэроплане летал? - хитро спросил Уткин.

- На каком аэроплане? - не понял я уткинской насмешки.

- Значит, по деревьям лазил? - повторил вопрос Уткин.

- Эге, тебя, оказывается, интересует способ моего прибытия? - ответил я. - Так я прибыл много проще, - ехал верхом, ну и... свалился.

- Как верхом? - опешил, в свою очередь, Уткин.

Тем временем Снегирев успел и сыр нарезать.

- Дернем по маленькой? - обратился он к нам, ласково похлопывая ладонью в дно бутылки.

- Наливай, наливай! - мрачно поддакнул Качурин.

- Хорошее дело, - согласился я, собираясь перехитрить угощавших меня молодцов. - Выпить хорошо, - начал я свой маневр издалека, - одна только для меня неприятность...

- А что? - участливо спросил Нестеренко.

- Не хочется мне на ваши деньги пить, - недовольно пробурчал я.

- Пустое! - любезно возразил Качурин.

- Где тут пустое? - не сдавался я. - Я зарабатываю много, а из вас каждый и до сотни не дотягивает - не пригоже мне за ваш счет угощаться...

- В другой раз угощенье за тобой будет, - поддакнул Качурин.

- Зачем в другой раз? - с упрямством заявил я опять. - Можно и в этот... Вот что, ребята: сегодня я угощаю вас, а не вы меня... Покупаю у вас обе бутылки и угощаю.

- Чего там комедию ломать! - нетерпеливо прервал меня Нестеренко.

- В таком случае я на вас в обиде, - недовольно сказал я, поднимаясь с земли.

- Ну что ты, что ты! - остановил меня Уткин.

- Мы с тобой ссориться не хотим, - примирительно заговорил Качурин. Если уж тебе так хочется, покупай.

Пару минут ребята продолжали свои уговоры, но, встретив мое непреодолимое упорство, согласились продать водку, в глубине своих душ ничего не имея против дарового угощения.

Я достал кошелек, вынул два рубля семьдесят четыре копейки. Ребята тут же разделили деньги между собой - видно, водку покупали в складчину. Я взял в каждую руку по бутылке и еще раз спросил:

- Значит, теперь это вино мое, и я ему полный хозяин? За посуду вам заплачено, и посуда тоже моя. Волен я с ней делать, что угодно?