Бомарше

Приговор, вынесенный не в пользу Бомарше, был отменен в 1775 году, а дело отправлено на пересмотр в провансальский парламент. Мы видели, что Лаблаш, желая воспользоваться поездками своего противника в Англию и лишением его гражданских прав, сделал все, чтобы ускорить рассмотрение дела, но Бомарше добивался обратного и одержал победу: слушание было отложено до лета 1778 года. Что же касается его существа, то досье оставалось все тем же, и отсрочка практически ничего не меняла. Я пишу это, чтобы сделать все необходимые оговорки и чтобы мне простили вольное обращение с хронологией.

В июне Бомарше поехал в Марсель вместе с Гюденом, которого тогда приняли в Провансальскую академию. И конечно же, наш Фигаро задумал кое-какие проделки. Он не был равнодушен ни к марсельскому порту, ни к марсельским театрам и тут же организовал отправку то ли одного, то ли даже двух больших кораблей в Америку, а в театре - постановку своих драм и "Севильского цирюльника". Добавьте к этому бездну времени, потраченного на всяческие удовольствия. Гюден, не перестававший удивляться, рассказывает, что его дорожный товарищ "прикрывал свое участие в общественной жизни вуалью развлечений". Этого я не буду касаться. В альковных делах Бомарше никогда ни к чему себя не принуждал. Тут он тоже всегда оставался одним и тем же.

Тем временем его главный враг, его злой гений царил в Эксе, разгуливая в мундире генерал-майора. Граф тоже не изменил своих привычек. В Эксе всюду, где только можно, он выставлял напоказ свои гербы. За несколько месяцев он издал множество брошюр, мемуаров и памфлетов, собрал вокруг себя всех недоброжелателей и завистников, в том числе, конечно, и Обертенов, и, пустившись во все тяжкие, не побрезговал даже литературными услугами шевалье д'Эона. Короче говоря, в полусонном Эксе, где всем было невдомек, что Бомарше может метать молнии, но где еще не забыли стрел, направленных им во всех провансальцев и, в частности, в господина Марена, Лаблаш находился на уже завоеванной территории. Гениальный сутяга; он нашел подход ко всем судьям, которым весьма льстили и его светская обходительность и всевозможные знаки внимания со стороны столь влиятельного вельможи. Наконец, и это было уже рекордной подлостью, Лаблаш попытался нанять себе на службу сразу всех адвокатов экской коллегии, затея, требующая поистине лихой наглости. Однако скажем правду: два или три отказа граф все-таки получил.

"Узнав о всех этих приготовлениях, - пишет Гюден, - Бомарше сочиняет в Марселе мемуар, вполне достойный тех, что принесли ему столько славы". не могло быть и речи, чтобы его напечатать в Эксе, где генерал подкупил всех владельцев типографий. К тому же общественное мнение Экса оказалось уже столь враждебным Бомарше, что в его интересах оказалось подготовить свою атаку где-нибудь на фланге, а не в укрепленных позициях противника. Принято утверждать, что этот мемуар, шутливо названный "Невинный ответ на гнусную сплетню, которую граф Александр Фалькоз де Лаблаш распространил в Эксе", что бы там ни говорил Гюден, все-таки ниже уровнем, чем предыдущие. Но тут дело в другом: просто в нем нет образа под стать пресловутой г-же Гезман. Она стоит в центре "Me- - муара для ознакомления", превращая его в блестящую комедию. Бомарше удивительно ярко запечатлел ее образ, и я думаю, он обессмертил ее. Да, г-жа Гезман стоит Базиля, и даже с лихвой. Кроме того, в "Невинном ответе" Бомарше вынужден повторяться, поскольку его противник снова вытащил на свет все свои старые кляузы и свою прежнюю клевету, чтобы сбить с толку жителей Экса. Но что касается существа, живости стиля, забавности эпитетов, всей композиции в целом и верности тона, то "Ответ" и вправду ничем не уступает предыдущим мемуарам и даже превосходит их более напряженной манерой письма и богатством словаря. Бомарше во всем способен совершенствоваться. Я не перестану этого повторять - он первоклассный ремесленник, мастер своего дела.

Экземпляры "Ответа" распространялись в Эксе в один из дней между 10 и 15 июля. Утром все его взахлеб читали; а к двум часам город капитулировал. Матье, поверенный Бомарше, который, согласно закону, подписывал вместе с ним все его письменные заявления, кинулся в объятия своего клиента с криком: "Вы перевернули весь город. Это непостижимо!"

За два часа! Как писал Гюден: "Никогда еще революция не бывала столь скоропалительной".

Лаблаш и его армия, вернее, "легион" его адвокатов, попытались вновь отвоевать потерянную территорию, печатая всевозможные подлые инсинуации. Бомарше разозлился и 19 июля опубликовал весьма едкое "дополнение" "Татарин легиону", которое произвело воистину ошеломляющее впечатление. Я не буду пересказывать его всем известные аргументы, перечислять его неопровержимые доказательства, удивляться безупречной диалектике его рассуждений. Но поскольку эти мемуары по неведомым, не поддающимся разумному объяснению причинам невозможно теперь найти, я позволю себе процитировать начало "Татарина" хотя бы только для того, чтобы доказать всем, что этот текст существует!