Бомаск

Даже не передохнув, она принялась взбираться по тропке, которая вела к уступу скалы, нависшей над извилиной дороги; здесь и должен был находиться Визиль со своими людьми.

Когда мы очутились выше их, Визиль уже готовил мины, в трех шагах от него трое парней закладывали взрывчатку в трещину гранитного зубца, который сдерживал грозную каменную осыпь. Внизу, под отвесным склоном высотой в пятьдесят метров, ясно видна была дорога, залитая лунным светом.

- Вы что, с ума сошли? - гневно крикнула Пьеретта.

Трое минеров подошли к ней.

- Ничего не сошли. Хотим отомстить за твоего мужа, - ответил Визиль.

- Брось сейчас же свои игрушки, - приказала Пьеретта и, повернувшись к товарищам Визиля, добавила: - Ступайте за мной!

- Послушай, сколько бы мы их ухлопали! Десятка два, не меньше!.. настаивал Визиль.

- А дальше что? - спросила Пьеретта.

- Проучили бы охранников, больше оси к нам не сунулись бы.

- Так ты, стало быть, вздумал в одиночку совершить революцию? сказала Пьеретта.

Со стороны Клюзо в темноте замерцали огоньки фонарей. Подошли остальные люди из группы Визиля. Все были вооружены кирками.

- А завтра что вы будете делать? - спросила Пьеретта.

- Уйдем в горы, - ответил Визиль. - Немцы с нами не справились, а уж полицейского воронья мы и подавно не испугаемся.

- Дурак... - выругала его Пьеретта.

- Видать, тебе все равно, что твоего друга полицейская пуля сразила.

- Дурак!.. - повторила Пьеретта. - Неужели ты не понимаешь, что правительство только того и ждет... Конечно, им в высокой степени наплевать, что два десятка охранников распростятся с жизнью. Правительство, пожалуй, готово нам ещё приплатить, чтобы мы их убили... Ведь они только ищут предлога, чтобы запретить нашу партию.

- Верно она говорит, - сказал один из рабочих.

- Верно говорит, - подтвердил другой.

- Эх, черт! - воскликнул Визиль.

Он со всего размаху швырнул взрывчатку в ручей и, не промолвив больше ни слова, стал спускаться по той тропинке, по которой мы пришли. Вслед за ним двинулись остальные.

Темноту прорезали автомобильные фары. Внизу под нами с воем и урчанием проехал первый грузовик.

Пьеретта замерла на скале в мокром платье, облепившем её на ветру. Проехал второй грузовик.

- Как горько, - простонала она, - что нельзя раздавить их тут!..

И она указала на верхушку утеса, который рухнул бы на шоссе, если б она не остановила Визиля.

Она повернулась к нам. По щекам её каталась крупные слезы.

Мы спустились к автомобилю. Теперь мы шли очень медленно, поддерживая Пьеретту на трудных переходах.

В тот же вечер Натали, которая, точно обезумев, носилась по всему городу, удалось наконец найти нас. Нам говорили, что её потрясла смерть Бомаска и возмутило распоряжение об аресте Пьеретты, Миньо и Кювро. Она предложила увезти их в своем автомобиле и спрятать в лионском поместье Эмполи. Нам уже сообщили, что полиция разыскивает троих беглецов. И мы решили пока что принять предложение Натали.

Мостик, переброшенный через Желину около рабочего поселка, больше не охранялся. Мы проникли в парк через угловую калитку. Натали должна была выехать через те ворота, которые выломали участники демонстрации; оттуда шла узкая дорога, выходившая за рабочим поселком на шоссе.

Таким образом, можно было избежать перекрестков, охраняемых жандармерией и полицией.

ЧЕТВЕРГ, ВЕЧЕРОМ

Поздним утром, сразу после ухода Натали, Филипп направился в свою излюбленную пивную у Лионской дороги. Он провел там довольно много времени, пил коньяк, рюмку за рюмкой, переживая свою горькую обиду от "предательства", как он мысленно говорил, своей сестры.

Официантка отправилась в город на торжество открытия цеха "РО". Филипп присаживался то к одному, то к другому столику. Еще никогда собственные руки и ноги не казались ему такими длинными и нескладными, никогда он не чувствовал такого отвращения к своему большому рыхлому телу.

Около трех часов дня вернулась официантка, страшно взволнованная, и, едва переступив порог, крикнула:

- Шпики стреляют!

- Есть убитые? - спросила хозяйка.

- Итальянца убили, - ответила девушка. - Нет уже на свете вашего дружка, Красавчика, - сказала она Филиппу.

И она, как умела, рассказала о том, что произошло. Сама она ничего не видела - жандармы не пропустили её на площадь Франсуа Летурно, - но слухи о совершившемся ходили уже по всему городу.

Она рассказала, как Визиль штурмовал павильон американской выставки мощной струей воды из пожарного шланга и как искусно он отступал.

- Почему же Красавчик не бежал вместе с ним? - спросил Филипп.

- Он прикрывал отступление Визиля... Он храбрый, как лев. Ничего не боялся, не хотел идти на попятный... Сбил с ног десятки охранников и двигался вперед... Всем полицейским грозил... Подходил все ближе к зданию конторы и все сметал на своем пути... В него со всех сторон стреляют... а он идет, словно пули ему нипочем и тронуть его не смеют...

Так уже начинала складываться легенда о Бомаске.