Бомба для империи

Долгоруков оценил фразу Ленчика. Ведь, помимо того, Ленчик набрался у бывших «червонных валетов» мастерства и изящества в проведении махинаций и афер, он стал более-менее грамотно разговаривать и вообще стал более интеллигентен, что ли… Изменение поведения и характера выражалось не в наличии у него пяти костюмов наивысшего качества, трости с перламутровым набалдашником и едва не десятком отличнейших шляп «Хомбург», но чем-то иным, для выражения чего не имелось подходящих слов. Ну, да и пес с ними…

Молчание нарушил Сева.

– Лука – убийца, – жестко произнес он. – Ему ничего не стоит завалить человека, ежели он будет стоять у него на пути…

– Знаю, глаз у него дурной, – ответил Ленчик, приготовившись к основной части разговора, который завел Долгоруков. Ведь все это покуда была лишь прелюдия…

– Я был должен тебе это сказать, поскольку намерен поручить тебе роль в финале, – посмотрел на Ленчика Всеволод Аркадьевич. И добавил: – Центральную роль…

– Слушаю тебя, – сказал Ленчик. И, как любит выражаться в своих «злободневных» романах плодовитый писатель Боборыкин, «весь обратился во внимание»…

* * *

– …Все, как ты мне и говорил, – продолжал рассказывать о своих похождениях Ленчик, с восхищением поглядывая на Севу. План Всеволода Аркадьевича исполнился в точности и как бы сам собой. Вот что значит продумать все до мелочей.

– Ты продолжай, продолжай, – поторопил его Давыдовский. – А то так к вечеру отсюда не выберемся.

– Так поехали домой, – предложил Огонь-Догановский, – что стоим-то тут на виду?

Сева велел трогать, и коляска вывернула на Петропавловскую улицу. Затем, проехав вниз с Воскресенского холма до пересечения с улицей Малой Проломной и свернув в нее, коляска быстро покатила в направлении Рыбнорядской площади. Покуда ехали до особняка Долгорукова, Ленчик рассказывал, как его вчера вечером, ссадив с парохода, привезли в участок, как он давал показания полициантам и сообщил, не сразу, конечно, что знает нечто такое, что может предотвратить кражу двух миллионов рублей.

– Заливаешь, – сказал ему в ответ на это заявление помощник пристава, перейдя на «ты». И это был весьма нехороший симптом… – Выгородить себя хочешь.

– Хочу, – согласился с ним Ленчик, – потому что на пароходе я самооборонялся, а вы мне шьете чуть ли не убийство.

– Ты превысил меру самообороны, – констатировал помощник пристава. – Это пять лет тюрьмы.

– А если я помогу задержать двух законопреступников? – с надеждой посмотрел на полицианта Ленчик – И предотвратить крупную кражу? Мне это зачтется?

– Какую еще кражу?

– В Волжско-Камском банке. Она должна случиться завтра в первой половине дня.

– Завтра? – недоверчиво посмотрел на Ленчика помощник пристава.

– Ага. Очень крупная кража…

– А откуда тебе известно об этом?

– Ну-у… – замялся Ленчик.

– Говори, иначе тебе вообще не будет никакой веры, – поторопил его Полупанов.

– Я подслушал один разговор, – начал Ленчик. – Завтра в Волжско-Камском банке совершится похищение двух миллионов рублей. Один человек будет получать их по аккредитиву, но это будет не тот человек, за которого он будет себя выдавать.

– А за кого он будет себя выдавать? – начиная верить Ленчику, спросил помощник пристава

– За какого-то немца…

– Хм, – нахмурился полициант. – А аккредитив у него тоже будет фальшивый?

– Нет, настоящий. Потому что в этом деле замешан директор и учредитель торгово-закупочной фирмы «Гольденмахер и компания» господин Гольденмахер. Это он все придумал.

– Хм, – еще более нахмурился помощник пристава. – Я сам не могу этого решать…

– А кто может? – спросил Ленчик.

Помощник пристава снова хмыкнул и устремил взгляд вдаль. Если этот парень врет, он ему, конечно, устроит такое… А ежели не врет?

Ввиду чрезвычайных обстоятельств Полупанов вызвал в участок пристава. Тот уже в начале ночи снесся с помощником полицеймейстера Розенштейном, а последний, снова подробно расспросив Леонида о намечающейся махинации с двумя миллионами и вроде бы поверив ему, придумал план захвата законопреступников. Но на всякий случай решил взять Ленчика с собой…

– Они обещали, если я говорю правду и «дело выгорит», отпустить меня до суда на свободу, а дело передать прокурорским без свидетельских показаний. Все будет на суде оглашаться только с моих слов. Ну, самооборонение и все такое прочее…

– Все правильно, – констатировал Долгоруков без всяких эмоций. – Рассказывай дальше.

Ленчик продолжил рассказ. Когда он дошел до места, в котором его нехорошим словом обозвал «фон Геккерн», Давыдовский спросил, обращаясь к Севе:

– А не рано «немец» расшифровался?

– Не рано, – ответил Долгоруков. – Все равно его документы ни к черту. С первого взгляда видно, что это туфта.

– И что ему светит? – спросил Африканыч.

– Кому, Луке или «немцу»? – насмешливо поинтересовался Всеволод Аркадьевич.

– Да Быстрицкому, – уточнил Неофитов.