Бомба из прошлого

В первом и втором лагере жили евреи, которые отвечали за функционирование Собибора. Мало кто из них не хотел жить. Я помню только два случая, когда пленники бежали к проволочному ограждению и пытались перелезть, точно зная, что украинцы на сторожевой вышке пристрелят их. Я поняла, что жизнь — как пламя свечи. Мы стараемся укрыть и защитить даже самые страшные страдания. Те из нас, кто знал, что их ждет, что они обречены, иногда нападали на охранников, когда их высаживали с поезда. Их расстреливали на платформе или избивали прикладами и тащили в Трубу. Большинство из них, ожидающих скорой смерти, проводили последние минуты жизни в молитве.

Мы, заключенные первого и второго лагеря, несмотря на всю мерзость существования, не считали смерть избавлением. Немногие верили, что смерть несет свободу. Нашей целью было выжить, проснуться следующим утром и увидеть солнечный свет. Некоторые говорили, что они обязаны выжить, чтобы рассказать о зверствах в Собиборе. Для большинства вдыхать свежий воздух, аромат сосен, забыть о клубах дыма, вырывающихся из горящих печей, было единственной радостью.

За периметром лагеря находился бордель для украинских охранников. Сначала там не было евреек, только проститутки из Люблина. Поговаривали, что они старые, страшные и больные. Еще рассказывали, что один крестьянин из Злобека продал в бордель свою двенадцатилетнюю дочь, потому что украинцы хотели молоденьких.

Немцы из СС не пользовались проститутками из Люблина. Они брали евреек. После того, как я узнала об этом, то ждала целый месяц, когда меня отведут в бордель, который немцы называли Ласточкиным Гнездом. Я знала, что однажды вечером за мной придут. Потянулись дни ожидания. Я могла убить себя: съесть стекло, плюнуть в лицо офицеру, и меня забили бы до смерти, могла броситься на проволоку, и меня пристрелили бы. Но я ждала.

За три дня до того, как меня забрали, я поняла, что ждать осталось недолго. Доставлять еврейских девушек в Ласточкино Гнездо должны были надзирательницы. Надзирательница, которая следила за нами в швейном цехе, подошла ко мне сзади. Она склонилась над моим плечом и взяла меня за грудь. Казалось, она взвешивала ее, как фрукты на рынке во Влодаве. Потом ее рука спустилась ниже и похлопала меня по животу, проверяя под свободной спецовкой, стройная я или нет. После этого прошло три дня. Я выдержала, потому что хотела жить.