Бомба в Эшворд-холле

– Какая новость? – спросил бесстрастно и ровно Эйнсли.

У Юдоры же был удивленный вид. Она, очевидно, не ожидала того, что хотел сказать ее сын. И это было явно нечто, не имеющее отношения к его занятиям и предстоящим экзаменам.

– Итак? – спросил министр, удивленно вздернув брови.

– Я обручился, – ответил Гревилл-младший радостным голосом, весь вспыхнув от счастья. – И она самая неповторимая и прекрасная особа из всех, кого я когда-либо встречал. Она очень красива и вам, конечно, понравится.

– Я даже не знала, что ты с кем-то познакомился, – ответила Юдора одновременно с удивлением и беспокойством.

Она заставила себя улыбнуться, но в этой улыбке была уязвленность, и, наблюдая за ней, Шарлотта вдруг подумала о своем сыне, Дэниеле, и о том, что она почувствует, если он вот так же, неведомо для нее, влюбится и, не будучи с нею в доверительных отношениях, не признается задолго до того, как сделает предложение женщине. Миссис Питт ощутила мгновенную острую боль при мысли, как много потеряла супруга министра.

Эйнсли же проявил более практический подход к делу:

– Вот как. Значит, полагаю, будут уместны поздравления. Мы обсудим необходимые приготовления в более подходящее время и, разумеется, хотели бы встретиться с твоей избранницей и ее родителями. Твоей матери захочется о многом порасспросить ее матушку и, в свою очередь, о многом рассказать.

Тень омрачила лицо Пирса. Теперь он выглядел очень юным и уязвимым.

– У нее нет родителей, папа. Они умерли от лихорадки, когда она была еще ребенком. Ее вырастили бабушка и дедушка, которые, к несчастью, тоже уже умерли.

– О господи! – испугалась Юдора.

– Как ты сказал – действительно, к несчастью, – согласился Гревилл-старший, – но, очевидно, тут ничем не поможешь. И впереди еще много времени. Вряд ли ты хочешь вступить в брак, прежде чем кончишь учение, получишь степень и купишь себе практику. И даже тогда лучше всего будет создавать семью лишь год-два спустя.

Лицо у его сына вытянулось, а взгляд померк. Мысль о столь долгом ожидании была бы тяжела для каждого влюбленного юноши, а Пирс явно любил эту девушку.

– А когда мы могли бы с нею познакомиться? – поинтересовалась его мать. – Она тоже из Кембриджа? Впрочем, это излишний вопрос.

– Нет… нет, она живет в Лондоне, – быстро ответил Пирс, – но она завтра тоже приедет сюда. – Он повернулся к Эмили: – Конечно, с вашего позволения, миссис Рэдли… Я понимаю, это ужасная смелость с моей стороны, но мне так хочется познакомить ее с родителями, и это мой единственный шанс в ближайшие два месяца.

Хозяйка сглотнула.

– Ну, разумеется. – Она по-прежнему могла дать только один ответ. – Мы будем ей очень рады. Мои поздравления, мистер Гревилл.

Юноша засиял:

– Спасибо, миссис Рэдли. Вы чрезвычайно добры!

После ланча мужчины собрались все вместе, чтобы начать свою дискуссию, а Эмили направилась к домоправительнице, сообщить, что надо приготовить комнату еще для одного гостя и что на следующий день ожидается прибытие молодой леди. После этого она присоединилась к другим женщинам, неспешно прогуливающимся по саду в мягком свете клонящегося к закату дня, и продемонстрировала им оранжерею, продолговатую лужайку, окаймленную бордюром из хризантем и поздних астр, пруды с белыми лилиями и лесную тропинку, заросшую мхами и дикими белыми колокольчиками. Затем по березовой аллее хозяйка провела всех в розарий.

Пятичасовой чай в зеленой гостиной предоставил женщинам первую возможность для разговора. До этих пор они обходились общими замечаниями о цветах и деревьях. Миссис Рэдли шла с Юдорой и Айоной, а Шарлотта, отстав от них на шаг или два, прогуливалась с Кезией. Тогда было очень приятно и мило.

Но теперь в гостиной, с ее французскими окнами, выходящими на террасу, вьющимися растениями, спускающимися прямо к куртинам, и веселым огнем, потрескивающим в камине, сидя у серебряного подноса с горячими булочками с маслом, крошечными сэндвичами и маленькими глазированными пирожными, удержаться от более глубокого разговора было уже невозможно.

Горничная подала чайные чашки и удалилась. После прогулки Шарлотта проголодалась, а булки оказались превосходными, и их было не очень-то легко поедать с изяществом, подобающим леди, не капая горячим маслом на лиф платья. Это занятие требовало сосредоточенности.

Кезия серьезно взглянула на Эмили:

– Миссис Рэдли, как вы думаете, завтра можно будет купить газету в деревне? Вы не против, если я пошлю за ней кого-нибудь из лакеев?

– Но мы каждый день получаем «Таймс», – ответила хозяйка. – И, мне кажется, уже договорились о присылке нескольких экземпляров. Однако я еще раз удостоверюсь.

Мисс Мойнихэн ослепительно улыбнулась:

– Очень, очень благодарна. Вы очень добры!

– Не думаю, что там будет много новостей об Ирландии, – заметила Айона Макгинли, широко раскрыв глаза. – Будут только обсуждаться английские дела, светские английские новости, театральные постановки и финансовые сделки. И, конечно, будет немного сообщений о том, что происходит в других странах.

Кезия обменялась с ней пристальным взглядом.