Бомбардировщики

Но неожиданно моя учеба прервалась. Началась Великая Отечественная война. Шли кровопролитные бои. В воздухе день и ночь гудели самолеты. Сначала где-то далеко на западе, а потом все ближе и ближе. Земля испуганно вздрагивала от разрывов. Черные клубы дыма низко стлались над степью, поднимались над зубчатой кромкой леса. Тяжело ухали орудия, часто стучали малокалиберные зенитки, стрекотали пулеметы…

Недалеко от аэродрома, на железнодорожной станции, горели постройки и бензосклады. Высоко в безоблачное небо вздымались языки пламени. А над ними, словно пчелиный рой, кружились вражеские самолеты, высматривая цели, чтобы сбросить на них смертоносный груз.

Часто фашисты бомбили и наш аэродром. Обычно группа «Юнкерсов» появлялась рано утром. Самолеты становились в круг и, пикируя один за другим, сбрасывали бомбы. Наши самолеты были замаскированы в земляных укрытиях, так что налеты приносили мало вреда. Все же ощущение во время бомбежек было далеко не из приятных. Особенно действовал на нервы пронзительный вой сирен, установленных на вражеских самолетах. Однако скоро к ним привыкли, а потом даже научились определять, где разорвутся бомбы.

В то время каждый из нас мечтал сбить самолет врага. На окраине аэродрома мы установили турель с пулеметом, снятым с разбитого самолета, замаскировали свою огневую точку и по очереди дежурили возле нее. При появлении «Юнкерсов» дружно вели огонь. Однако, как ни старались, сбить самолет не могли. Определенная польза от нашей стрельбы все же была: видя пулеметные трассы, фашистские летчики спешили быстрее сбросить бомбы и убраться восвояси. Вражеские самолеты уже не висели подолгу над аэродромом.

В начале войны на наш аэродром села эскадрилья истребителей, которая вела непрерывные бои с первого дня [14] вероломного нападения фашистов. Многие самолеты имели повреждения. Мне приказали осмотреть и привести в боевую готовность вооружение на самолете майора, командира эскадрильи. Я принялся за работу. Майор сам помогал мне. Мне нравилось его лицо. Черные волосы тронуты сединой, у глаз лучики морщин. Глубокая складка между бровями прорезала широкий лоб. Взгляд усталых, воспаленных глаз строг. Видно, этот человек не спал ночь, может быть, не одну. Комбинезон прожжен в нескольких местах. Под ним я заметил два ордена и несколько медалей. Майор спешил и работал с ожесточением, сбивая в кровь руки и не обращая на это никакого внимания. Капот мотора был пробит осколками в нескольких местах, пушка и два пулемета не стреляли - гарь, копоть образовали на металле плотную корку, заклинив детали. Лишь два пулемета работали хорошо.

- Нужно почистить, - сказал я.

- Снимай! - коротко приказал майор.

Мы сняли два пулемета и пушку. Быстро разобрали их и принялись оттирать пороховой нагар. Это удавалось плохо и раздражало майора.

- Пусть части полежат в бензине минут пятнадцать, потом легко отчистятся, - предложил я.

- Некогда, - сказал он.

В это время над аэродромом появились фашистские истребители. Их было много.

- Закрывай капот! - быстро скомандовал майор.

- Как? А пулеметы?-со страхом спросил я.

- Живей!

Он быстро впрыгнул в кабину и запустил мотор. Самолет прямо со стоянки понесся по аэродрому, набирая скорость. Трижды на взлете отказывал мотор, но каждый раз, зачихав, снова начинал тянуть, словно понимал; какие надежды возлагает на него летчик.

Маленький, юркий истребитель быстро набрал высоту. Через несколько минут мы услышали частые пулеметные очереди. Бой был неравным. Пока подоспели [15] на помощь наши самолеты, смельчака атаковали уже четыре стервятника. Но он, изловчившись, зашел в хвост одному из них, и «Мессершмитт» вспыхнул. Недолго длилась схватка. Фашистам удалось поджечь самолет. Летчик не выпрыгнул с парашютом, он бесстрашно направил горящую машину ов гущу врагов, продолжая стрелять по фашистским самолетам…

Я так и не узнал его фамилии. Сильный, смелый, презирающий смерть - таким он запомнился мне навсегда. Часто в трудные минуты образ этого летчика вставал перед глазами и словно требовал: «Не бойся врага, бей его крепко, не давай пощады…»

Настали и для нашего полка дни боевой страды. Старшина Афанасьев сбил два фашистских истребителя, но и сам получил тяжелые ранения. Экипаж капитана Сулиманова разбомбил крупное скопление танков противника, поджег два эшелона с боеприпасами. Старший лейтенант Дельцов со штурманом Козленко сразу завоевали себе славу замечательных разведчиков. Они делали в день по три-четыре вылета, доставляя в штаб ценные сведения о противнике, успешно фотографируя сосредоточения вражеских войск и техники. В один из вылетов они выдержали неравный бой с вражескими истребителями и совершили вынужденную посадку на территории, занятой врагом. Через неделю отважные разведчики перешли линию фронта и привели с собой пленного гитлеровца, а спустя день снова вылетели на боевое задание.