Бомбардировщики

Где-то там идут яростные схватки и воздушные бои, на землю сыплются бомбы, небо перечеркивают огненные кометы горящих самолетов. Это «там» одновременно близко и очень далеко. А здесь войны нет. Все, как в театре, — на сцене декорации с надписью «Битва», актеры с деревянными винтовками и картонными саблями картинно валятся на сцену. Сидишь в зале и смотришь на представление со стороны. Никто же в театре не считает, что на сцене действительно убивают? Нет, мы видим, как после занавеса «мертвецы» поднимаются на ноги и хором поют финальные куплеты.

Раздвоение сознания. С одной стороны, мы на войне, бьемся с врагом не на живот, а на смерть, несем потери, теряем товарищей, каждый вылет глядим смерти в глаза. Там, за проливом, идет бойня, а стоит перелететь на нашу сторону Ла Манша, и войны уже нет. Или хуже того — не война, не мир. Странное состояние. Противник, правда, тоже отвечает воздушными налетами, но это где-то далеко. Нас не задевает.

Периметр под надежной охраной, часовые стреляют без предупреждения. Самолеты, склады ГСМ и боеприпасов, интендантское имущество размещены по нормативам военного времени. Везде укрытия, противопожарные валы. Солдаты круглосуточно дежурят у зениток, а о режиме светомаскировки мы позабыли.

Сам Овсянников лично дал указание включить освещение периметра и аэродрома, держать наготове посадочные прожектора. Решение он принимал на свой страх и риск. Каково же было удивление и удовлетворение подполковника, когда сегодня в 10 вечера ему позвонили из штаба дивизии и дали указание держать дежурную смену прожектористов в полной боевой. На усмотрение разрешалось задействовать освещение летного поля.

Вполне разумно. Промахнуться мимо освещенной площадки сложно, меньше риск угробить поврежденную машину при посадке. Англичан же штабные советуют не бояться. Им сейчас не до ответных ударов. Последний налет на континент был неделю назад и обошелся надменным островитянам в четверть авиагруппы.

— Товарищ подполковник, сообщение от майора Чернова! — прокричал радист, просунув голову в приоткрытую дверь.

— Давай! — выпалил в ответ Овсянников. Часы показывали 11.46. По предварительному расписанию операции, полк должен был уже отбомбиться.

— Задание выполнено. Любуюсь пожарами Манчестера.

— Дальше.

— Это все, товарищ подполковник.

— Как все?! Ну, Иван Васильевич! Ну, помощничка бог послал! — возмущенно грохнул командир полка.

В действительности Овсянников был только рад за своего заместителя. Пробудилась у человека склонность к возвышенному стилю — бывает. Скорее всего, пылающий промышленный район напомнил Чернову затянутые черным густым дымом Бакинские нефтепромыслы и завалы обрушившихся домов на улицах города. Может быть, вспомнились горящие торфяники под Мурманском. Страшное дело, когда горит нефть или торф. Еще страшнее, когда на мирный город летят бомбы, а в небе плывут «Бленхеймы» с английскими опознавательными знаками.

В первом часу ночи к воротам военной базы подошла неопознанная колонна автомобилей. Злые, получившие с вечера профилактический втык от начальства часовые наотрез отказались поднимать шлагбаум и грозили открыть огонь. Не помогло даже то, что приведший автоколонну воентехник чистым русским матом требовал пропустить машины и вызвать Овсянникова или Гайду.

Прибежавший на шум разводящий сначала, размахивая пистолетом, потребовал убрать посторонних нах…, только потом до него дошло.

— Вася, ты чё орешь?! — крикнул командир автоколонны. — Своих не узнаешь?

— Никитин, ты? — обрадовался разводящий. — Поднимайте шлагбаум! — это уже касалось часовых.

Подъехавшие к аэродрому шесть грузовиков принадлежали тыловым службам полка. Отставшие от части по причине затора на железной дороге, люди наконец-то добрались до своих. Воентехник первого ранга Никитин привел автоколонну с ремкомплектами и патронами к пулеметам. Остальные в данный момент еще разгружали эшелон на ж/д станции. Обещали утром погрузить и отправить еще три полуторки и два новеньких трехосных грузовика «Блитц».

Обрадованный неожиданным подарком судьбы, сам он полагал, что состав придет не раньше, чем через пару дней, Овсянников быстрым шагом дошел до складов, стиснул Никитина в объятьях, а заодно отчитал техника за то, что не позвонили со станции. Через час шумиха улеглась. Уставших механиков и бойцов БАО расквартировали в казарме на свободных кроватях, пообещав утром решить жилищный вопрос. Лично проверив, как разместились люди, подполковник записал в своем блокноте: не забыть утром поручить майору Вайкулису обеспечить вывоз имущества со станции, людей разместить и поставить на довольствие.

Немного замерзший на ночном холодке Овсянников вернулся на КП пить кофе. В четвертом часу ночи с вышки доложили, что слышат гул моторов.

— Включить прожектора! — потребовал Овсянников.

Затем нахлобучить фуражку, набросить на плечи кожаный реглан и выскочить на улицу из душного прокуренного помещения. Идут! Иван Маркович с шумом втянул в себя прохладный, чистый ночной воздух. Летят. Вон они. Темные тени, скользящие на фоне звездного неба. Снижаются.