Бомбардировщики

Помполит в конце своей речи добавил, что хоть немецкий национал-социализм изначально строится на ошибочных предположениях, но эта система работает. Они тоже строят социализм, пусть только для своих, и их строй гораздо прогрессивнее дикого английского и американского империализма. Пусть они ошибаются, опираются на изначально ошибочные теории национализма и расового превосходства, это не самое важное. Со временем немцы придут к идеям коммунизма, но будет это нескоро. Придется выждать, пока они созреют. А перво-наперво надо победить общего врага. Как сказал товарищ Сталин: две социалистические державы сходятся в своем отношении к труду и самой марксистской диалектикой вынуждены идти одним фронтом против бесчеловечной диктатуры капитала.

Речь была немного сумбурной и нескладной. Видно было, готовился Абрамов наспех, зато говорил искренне. Цитировал он и последнюю речь товарища Сталина о текущем политическом моменте и важности выбора союзников в войне против империализма.

Глава 10 Зона оккупации

Первые увольнительные были выданы в тот же день.

Рапорта написали почти все, но руководствовавшийся какими-то своими соображениями старший политрук Абрамов подписал только три десятка рапортов, из которых около десятка пришлось на летчиков и штурманов, а остальные на стрелков-радистов и технический персонал.

Овсянников и Гайда, со своей стороны, ни к кому претензий не имели. Иван Маркович даже умудрился подмахнуть рапорт дежурившего сегодня по аэродрому старшего лейтенанта Абдуллаева. В последний момент подполковник внимательно перечитал рапорт, негромко выматерился и порвал бумагу, погрозив кулаком широко улыбающемуся Мансуру Абдуллаеву. Шутка удалась.

К удивлению Владимира Ливанова, его рапорт был подписан без каких-либо возражений. А вот Макса Абрамов сначала не хотел выпускать за пределы аэродрома.

— Товарищ старший политрук, мы же один экипаж, — возмутился Хохбауэр, встретив отказ.

— Действительно. Товарищ помполит, непорядок получается, — вступился за своего штурмана Ливанов. — Я и младший комвзвода Зубков едем в город, а лейтенант Хохбауэр остается? Вы сами говорили: необходима слаженность экипажей.

— Ручаешься? — помполит недовольно процедил сквозь зубы, бросая красноречивый взгляд на Ливанова. — А если?

Летчик молча выдержал пристальный взгляд майора и протянул ему рапорт Хохбауэра.

— Мы один экипаж, — упрямо повторил Владимир Ливанов, — вместе империалистов бомбим, на одном самолете в бой идем. Всем экипажем и в увольнение пойдем.

— Если речь идет о моей фамилии… — негромко проговорил Хохбауэр. Негромко, но так, чтоб его слышали все собравшиеся в кабинете помполита летчики. За спиной лейтенанта послышался недовольный ропот. Все знали, что он наш, советский, русский немец.

— Хорошо. Под твою ответственность, старший лейтенант Ливанов, — сдался Абрамов и черканул визу в нижнем углу рапорта.

Конфликт забылся сразу же, как только товарищи выскочили из канцелярии, пряча в карманы увольнительные документы и выданные им в качестве отпускных новенькие, пахнущие типографской краской, хрустящие оккупационные марки. Машины ждали у ворот базы. Если опоздаешь, хоть увольнительную в канцелярию возвращай. До города так просто не добраться и попуток не ожидается.

Обогнавший экипаж Ливанова капитан Гайда на бегу одобрительно кивнул Владимиру и поднял большой палец. Михаил Иванович ценил дружбу и людей, готовых пойти на конфликт с начальством ради своих товарищей и подчиненных. Сам особист тоже ехал вместе с гуляками. Как Михаил Гайда отнесся к категорическому приказу Овсянникова сопроводить, проконтролировать и обеспечить, осталось тайной.

Поручение командира Гайда выполнил формально. Ехал в кабине машины до города и обратно, не забыв пересчитать возвращающихся. В самом же Ла Бурже оперуполномоченный особого отдела в пять минут объяснил товарищам, где что находится, и, реквизировав одну полуторку, уехал по своим делам. Ответственность за безопасность вверенной части с него никто не снимал, и попутными поручениями в случае чего не прикроешься.

Высадившиеся в городском центре, недалеко от мэрии, советские авиаторы недолго решали извечный гамлетовский вопрос. Все направления одинаковы, все незнакомо. Сговорились идти куда глаза глядят, обозревать окрестности, искать, где можно недорого посидеть и чего-нибудь прикупить. Все остальное выяснится по ходу дела.

— Здесь тоже люди живут и человечьим языком молвят, не чета Персии, — заявил Андрей Иванов и зашагал по приглянувшейся ему улице. Остальные потянулись следом.