Бомбардировщики

Ребята со смехом вытолкали вперед щуплого паренька в замасленной спецовке.

— Комвзвода Паршин, — представился механик. — Я тут покумекал: в нижний люк тяжелый пулемет вполне ставится. С башней сложнее, но есть пара задумок. Разрешите с ребятами посоветоваться?

— Разрешаю. Берите любой самолет из тех, что быстрее чем за три дня не отремонтируют, и экспериментируйте. Только условие: если не получится, сделаете все, как было.

— Так точно, товарищ подполковник.

— С пулеметами я решу, — заявил майор Вайкулис. — На складе есть четыре «БТ» и у немцев можно десяток тяжелых «MG» выменять.

— Действуйте, — Овсянников озадаченно почесал в затылке.

И когда это Тойво Вайкулис успел с немецкими коллегами общий язык найти? Пробивной у нас командир БАО, все достать может. Пожалуй, если его как следует попросить и заинтересовать, через два дня новенький «Хейнкель» пригонит. Выменяет у соседей на моторное масло и неликвиды консервов. При этой мысли Овсянников невольно усмехнулся: есть задача, которую майор Вайкулис не решит — тяжелых авиационных пулеметов у немцев немного. Да и как он их добывать собрался? Неужели найдет, на что выменять? Что он может предложить немецким интендантам?

— У меня вопрос, — поднялся Ливанов. — Всегда ли есть необходимость работать по площадной цели с малой высоты? Мы в первом вылете понесли потери от зенитного огня, хотя была возможность отбомбиться одним залпом с высоты 800—1000 метров.

— А точность? — заявил Хохбауэр. На этот раз Макс был не согласен со своим товарищем.

— Завод большой, бомбы цель накроют, — поддержал Ливанова Андрей Иванов.

— Ляжет на пустыри между цехами. Большого ущерба не будет. Надо бомбы точно в крыши и цистерны класть.

— Зато зенитчики нам меньше дыр наделают. А часть груза мимо уйдет, не велика беда. Еще раз прилетим.

Наблюдая за спором, Иван Овсянников чувствовал, что у него горят уши. Это по его инициативе заводы Бирмингема бомбили с малой высоты. Чернов в тот же день повторил маневр Овсянникова, вывел соединение на цели Ньюкасл-апон-Тайна на высоте в полкилометра. А Ливанов — молодец, ни словом не обмолвился, ни одного намека на вину командира. Высказался спокойно и по делу.

— Если цель в зоне действия «сто десятых», можно хоть неделю подряд бомбить, а как быть, когда летим без эскорта? Если не зенитчики, так истребители встретят. Надо бомбить так, чтобы потом не возвращаться.

— Ночью работать, — предложил Макс Хохбауэр.

— Ночью точность еще ниже.

— Есть предложение! — громко выкрикнул, перекрывая голосом шум, Савинцев. Выждав, пока ребята успокоятся, штурман полка продолжил: — Как сделать, чтобы полет над вражеской территорией проходил ночью, а бомбить при свете солнца?

— К рассвету подгадывать? — догадался Ливанов.

— Да, если летим днем, на нас истребители и вся ПВО наваливается. Дальше радиуса действия «сто десятых» мы забраться не можем, и мало их у немцев. У нас вообще дальних истребителей нет. Ночью проблемы известны: можно промахнуться мимо цели или вообще ее не найти. Я предлагаю удар по сложным объектам рассчитывать так, чтобы к цели идти ночью. На рассвете восстановить ориентировку, найти цель, отбомбиться и лететь домой налегке, на предельной высоте.

— Ночью все равно безопаснее, — резонно парировал Гордеев, — есть же у нас осветители. Сбросил САБы и бомби, как на полигоне.

— А если не туда вышли? Штурманы тоже могут ошибаться.

— А как возвращаться днем без сопровождения? Нас тут же перехватчики зажмут.

— Сказано же, дурья башка, к цели идем ночью! На обратном пути без груза скорость выше, высота, маневрировать легче. И лимонники больше не нами, а теми, кто с бомбами идет, интересоваться будут. Сумеем проскочить.

На этом разговор завершился. Записав в блокнот все услышанное, Овсянников тепло поблагодарил ребят за хорошие предложения.

— Будем работать, разберемся, обкатаем на практике. В следующем же вылете попробуем утренний удар.

На закуску под конец разговора подполковник приберег хороший сюрприз. Громко зачитал приказ, разрешающий давать личному составу увольнительные в город.

— Но смотрите, чтобы без последствий и конфликтов с местными и немцами. В часть возвращаться вовремя. Замечу кого поддатым, — Овсянников погрозил кулаком, — надолго у меня запомните.

После командира полка выступил помполит, четко и по пунктам разъяснивший правила поведения советского военнослужащего на оккупированной немцами территории. Старший политрук Абрамов, против обыкновения, не давил на политическую сознательность и большевистское классовое чутье. Нет, он, наоборот, настойчиво рекомендовал быть сдержанными и не вести агитацию. Пусть даже от чистого сердца.

Выступление помполита было воспринято с некоторым недоумением. В целом ребята сходились во мнении, что он прав, но как-то необычно все это. Получается, мы обязаны вести себя точно так же, как немецкие солдаты и офицеры. А ведь раньше Абрамов всегда акцентировал внимание на том, что мы лучше, мы владеем марксистской теорией, у нас самый передовой строй в мире. Да, многое в этом самом мире изменилось после того, как англичане напали на СССР.