Бомбы и бумеранги

Рядом с Мельниковым опустилась на колено Фия, и они продолжили беглым огнем с двух стволов. Опорожнив магазин – с «маузером» при частой стрельбе это происходит быстро, – Фия ударила женским оружием, то есть истошно завопила:

– И это воины тсвана, что ходят на льва в одиночку? Вы трусливей бушменских старух!

Они презирали смерть, но страшились позора. Первым опомнился вожак и прянул на гиганта с ассегаем, крича:

– Эй, дети шакалов, сюда! Умирать, так в бою!

Гигант отбросил его, вожак отлетел и шмякнулся, но дал Мельникову время заменить обойму и приблизиться. А пуля мосинского карабина на малой дистанции – страшная штука.

Начало накрапывать. Чреватое ливнем небо нависло над Забытым городом, как черное брюхо дракона, то и дело вспыхивая зарницами.

– Хорошая охота, – прохрипел вожак, от боли в сломанных ребрах едва способный дышать. – Внукам расскажу, если останусь жив. Эй, баас, твое право отрезать ему голову и показать всем.

Николай представил себя Давидом с гравюры Доре. Его замутило.

– Он дышит, – наклонившись, Мельников потрогал жесткий торс поверженного великана, словно свитый из колец. Невозможно понять, кожа это или панцирь. – Наш закон – лежачего не бьют.

Редкое, сиплое дыхание гиганта доносилось еле-еле, а немигающие глаза его едва тлели багряным огнем, словно готовые угаснуть. На жесткой муравьиной голове виднелись вмятины и дыры – следы попаданий от пуль и осколков взорвавшихся сфер.

– Похоже, тяжело контужен. Крови мало вытекло. – Николай оглядел свою руку, запачканную в крови великана. Серая с синеватым отливом.

«Богомол. Древний народ, который ушел… Если все голиафы такие, то потоп был неминуем, – подумалось ему. – А кто выплывет – на тех Давид с пращой».

Защебетал, защелкал уцелевший бушмен. С вопросительным видом Мельников обернулся к Фии – ту слегка трясло, хоть она старалась держать себя в руках, – и дождался перевода:

– Цагн воскреснет. Он колдун. Даже если останется один ноготь, капля крови – он вырастет вновь из капли. Если ты хочешь избежать его мщения – сожги Цагна целиком, до пепла.

– Что я, зверь, живьем жечь?.. Слушай меня, – присел поручик возле головы гиганта. – Не знаю, кто ты и откуда, но запомни мои слова. Мне не нужен твой город, будь он проклят с его алтарями. Живи в нем и дальше. Но если услышишь «Русские идут», мой тебе совет – прячься в свою нору, накройся камнем и молись, чтобы мы прошли мимо. Иначе мы займемся тобой, и ты уже так легко не отделаешься. Понял?

В глазах лежащего гиганта полыхнуло, и окруженные лучами огненные точки, заменявшие зрачки, повернулись к Мельникову.

Потом поручик обратился к восхищенно наблюдавшим за ним тсвана:

– Тащите его в ту нору, откуда взялся. А девушка пойдет со мной.

– Забирай, – с болезненной гримасой выдохнул вожак. – Нам нужна была коза, а эта – воин. Ее место – рядом с вождем, чтобы рожать героев.

Под разгулявшимся дождем, хохоча, гикая и ругаясь, кафры волокли побежденного бога. В сполохах молний донесли до порога пещеры и ногами столкнули вниз по ступеням, слишком большим для человека. Едва успели отскочить, когда стали смыкаться каменные створки-челюсти.

А когда небо очистилось, установился ровный северо-западный ветер. На «Ягве» поставили парус, и буер покатил к востоку. Тот же путеводный ветер подхватил и разметал мелкие клочки бумаги – вырванный лист из блокнота поручика с координатами города Цагна.

– Мы там не были, – отъехав с полсотни верст, сказал он Фии, сжатой между его колен, и она согласно кивнула.

Зачем слова? Нельзя указывать дорогу в город дьявола.

Чем дальше от него, тем больше все случившееся казалось ей давним сном. И близость Николаса тоже была сном, но просыпаться не хотелось.

– Пожалуйста, заверьте день прибытия, – попросил Мельников.

Молодой телеграфист с изумлением таращился в потертый на сгибах бланк. Если верить записи на немецком языке и печати, русский путешественник выехал из Виндхука три недели назад.

Прикатив под парусом с запада, русский уже произвел фурор в крохотном городишке на железной дороге между Мафекингом и Кимберли, ныне принадлежащей Трансваалю. Под детский крик и ржание встревоженных коней он подкатил прямо к телеграфной станции, где с большой галантностью помог выбраться из своего диковинного экипажа девушке в юбке из шкур и мужской рубашке. Все наперебой обсуждали его манеры и девицу, позволившую себе так ездить с мужчиной.

– …и отправить две телеграммы – в штаб Африканского корпуса и в Йоханнесбург, в редакцию газеты. Есть у вас гостиница, цирюльник и корыто для мытья?.. Отлично. Видите девушку за окном? Это барышня из Кхейса, она была в плену у бечуанов. Найдите достойную даму, пусть поможет ей привести себя в порядок.

– Барышня?.. Из Кхейса? – потирая подбородок, переспросил парень.

– Что-то не так? – спросил русский, насторожившись.

– О, нет! Дама сейчас будет.