Бомж. Псевдо-научно-фантастический рассказ обо всём понемногу

— Да, правда, давай не будем. И так тошно. Ты-то там как? — Игорь попытался перевести разговор в доброжелательное русло. Всё-таки негоже ругаться с матерью.

— А у меня всегда всё хорошо. Лето, дача, огород. Благодать! Устану, так телевизор посмотрю. Ты бы приехал ко мне на выходные, а?

— Ой, мамуль, не обещаю. Хочу выспаться. И по синтезатору соскучился.

— Опять он свой синтезатор. Да продал бы его уже! Вон Ларочка жалуется, что у вас стиралка старая. Продай ты свою балалайку, добавьте денег и купите «Электролюкс», или лучше «Самсунг», как у Марины с Толиком, помнишь они нахваливали? Тебе о хозяйстве думать надо, а не мечтать. Хватит витать в облаках!

У Игоря щёлкнуло в голове. Мама, ну зачем ты опять сказала эту ненавистную фразу? Ну за что ты меня так? Сколько можно вот так вот втаптывать осколки моей мечты в грязь?

Игорь собрал в кулак остатки силы воли чтобы не сорваться с катушек, и нарочито медленно произнёс в трубку:

— Вообще-то, мама, у меня не балалайка, а Корг Кронос Экс со всеми расширениями. Фирменный кофр и подставка под два инструмента. Всё это стоит гораздо дороже, чем даже три ваши «стиралки», — он чеканил каждое слово как на параде. — Но я тебе больше скажу. Я хочу ещё прикупить Эксесс Вирус или Норд Лид — это тоже синтезаторы, мама. И тоже очень дорогие, — Игорь перевёл дыхание.

Мама на другом конце виртуального провода молчала. Их обычные споры по поводу музыки, роли мужчины в хозяйстве, и витания в облаках заканчивались всегда примерно одинаково.

— И зачем? — почти равнодушно спросила она, в который раз примиряясь с сыновней упёртостью.

— А затем, — продолжал чеканить слова Игорь, — что должно быть в этой жизни хоть что-то для души, а не только для желудка или кошелька, — И немного подумав, добавил:

— Вот вы меня с Лоркой всё достаёте: дети, дети. Как, мол, хорошо. А что я этому ребёнку дам? Ну там, еда, одежда, школа — это всё понятно. А вот в жизненном, духовном плане? Тоже буду его с детства настропалять — «родись, учись, женись, работай, сдохни»?

— Игорёк, ну у тебя всё крайности. — примирительно прощебетала мама.

— Ой, ладно, мам. Как обычно разговор зашёл куда-то не туда. Просто позвонил узнать, как ты. А по итогу только испортил тебе настроение. Ты прости меня, идиота. Но такой уж я.

— Я не обижаюсь, сынок, — как-то отстраненно ответила мама. И чуть помолчав, добавила:

— Я всё понимаю. И Лариса понимает. Да только и ты пойми — такова природа женщин. Мы — земные, и нас только земное и волнует. Устроены мы так. А вы, мужики — создания небесные, вас всю жизнь в небо тянет. Хоть в мечтах. А мы вас — за шкирку, да на грешную землю. Подрезаем вам крылышки, — она грустно усмехнулась, — Вот вы и превращаетесь со временем из мечтателей и покорителей в скучных зануд с пивным брюшком. А нам и то хорошо — лишь бы по хозяйству, лишь бы копейку в дом. А потом и самим с таким жить становится скучно. Так вот, сынок, жизнь-то устроена.

Игорь молча выслушал её монолог. Не ожидал он от матери услышать подобное. От кого угодно, но только не от неё.

— Ладно, мамуль, давай не будем о грустном. Мне уже пора бежать в метро, дома ещё куча дел. Давай я тебе ещё попозже наберу, если не поздно. Или завтра с утра?

— Хорошо, Игорёк. Если не поздно. — ответила мама и отключилась.

«Если не поздно». От этой фразы, от интонации, с которой мама её произнесла, у Игоря похолодело внутри. Да ещё этот мамин монолог о женской и мужской природе. О небе, крыльях, и грешной земле.

— Если не поздно — медленно повторил вслух Игорь, и уже про себя подумал: «Мама это произнесла так, как будто завтра никогда не настанет, как будто сегодня — это всё, что у нас осталось, да и то закончится через несколько часов. И правда, булгаковщина в чистом виде. „Аннушка уже разлила масло“. Будущее предрешено. Уже ничто не изменить. Мистика.»

Но Игоря эта мистика уже так не забавляла, как несколько десятков минут назад. Наоборот, в его сердце вонзилась тонкая холодная игла.

2

— А, к хренам собачьим такие мысли! — подумал Игорь, отгоняя набежавшую тоску, и с хлопком открывая вторую банку Гиннеса.

— Сейчас быстренько вылью в себя этот гуталин, и аллюром к метро.

А то ишь — расслабился, разнюнился как кисейная барышня. В конце концов, потеря работы — ещё не конец света. Найду получше. Или на те же деньги, но с меньшей занятостью. Глядишь, для музыки времечко выкраиваться будет.

А Лариска… Ну, вольному воля, как говорится. Знала ведь, с кем связывалась. Барышня видная, найдёт себе более подходящего. Семьянина прирожденного, блин. А не раздолбая-музыканта-недоучку-сисадмина[6].

Как поется в песне — «И если есть в кармане пачка сигарет…».[7] Кстати, блин! Сигареты! — он полез в карман и достал мятую пачку Кэптэн Блэк, — Последняя! Да что ж за непруха такая! Ладно, у метро куплю.

Игорь в несколько глотков осушил почти полбанки пива, уже почти не морщась, но и без малейшего наслаждения.

— Всё-таки, — подумал он, — тёплый Гиннес лучше тёплого «Очковского», ха-ха! — он определённо захмелел. Да и недавний наплыв дурных предчувствий сдуло словно ветром.