Бонапарт. По следам Гулливера

Стефан Цвейг: «…Для гения нестерпимее всего посредственность; и Наполеон, даже зная, что Фуше его обманывал, вместе с тем сознает, что тот его понимает. Как умирающий от жажды тянется за стаканом отравленной воды, так и Наполеон предпочитает услуги умного, хотя и ненадежного министра услугам министра верного, но недалекого. Десять лет ожесточенной вражды подчас непостижимее связывают людей, чем заурядная дружба».

А пока приходилось работать. Бурьенн был прав: гоняться за Фуше себе дороже. Поймать не поймаешь, но обязательно начнешь оглядываться. У Фуше нет друзей, у него только враги. И он не прощает обид.

Вот перед ним один из тех, кто пытался не так давно его поймать. Сидит напротив и даже пытается корчить улыбку. И очень надеется, что вчерашняя подлость уже давно позабыта. А потому извиняется – и раз, и другой. В голосе человечка неуверенность и страх. И неважно, как там его звать – Ксавье, Бувье… Для Фуше у всех этих типов лицо одного человека – того, кто гнал его, будто зайчишку: лицо экс-министра Бурьенна.

Десять тысяч или все-таки двадцать? Эта мысль сейчас была единственной, не дававшей человечку покоя. И решив, что двадцать в виде взятки за свободу будет, пожалуй, сообразно содеянному, бедолага немного успокаивается.

– Убирайся… – шипит, как разъяренный кот, Фуше, даже не взглянув на человечка.

– Хотел уточнить, Ваша светлость… – мямлит, разволновавшись, тот. – Уточнить насчет… э-э… э-э…

– Я подумаю, – быстро реагирует Фуше. – Зайдите на неделе. А теперь…

Министр полиции во время разговора так и не поднял головы. Он просто указал пальцем в сторону широкой министерской двери из красного дерева…

Бывший враг никогда не станет другом. Но, обладая властью, врага можно оттолкнуть или приблизить. Приятнее всего, конечно, растоптать. И все же глупо торопиться. Перед тем как отправить корову на убой, ее нужно как следует подоить. И выдоить до самой капельки…

* * *

Когда кому-то плохо, обязательно найдется рядом тот, кому хорошо. Несмотря на несбывшиеся амбиции, хорошо в те дни было лишь одному человеку – министру полиции Фуше. Когда времени в обрез, лениться некогда. Никто не заметил, что Хозяина стало два: Наполеон и Фуше. Правда, об этом не знал лишь один Император. Причина заключалась в том, что до монарха далеко, а до министра ближе. С какого-то времени между Бонапартом и всеми остальными появилась стальная паутина, в центре которой восседал Паук. Или серый кардинал, кому как нравится. Доверенные лица от Людовика – к Фуше; гонец из Вены – опять к Фуше; шпион из Лондона – к нему; ну и всякого рода партийцы (от роялистов до республиканцев) – исключительно к г-ну Фуше. Всеобщая суматоха сбила с ног всяк и каждого, даже самого Бонапарта. Но только не Фуше: хаос – стихия Паука! Заблудшие толстосумы-жуки, жадные дельцы-короеды, одуревшие от денег жирные шмели – все, все туда, в объятия паутинных струн, где каждого поджидают ненасытные цепкие лапки…

И пока растерявшийся (впервые!) Бонапарт бродит по гулким залам Тюильри, Фуше действует! Все только к нему. И от него. Туда-сюда, туда-сюда… Это мечутся тайные агенты секретной канцелярии министра полиции, его личные эмиссары. Туда-сюда, туда-сюда… Из Парижа к Веллингтону и обратно. К Меттерниху в Вену и назад. От Талейрана в столицу – и снова к нему. Туда-сюда, туда-сюда…

Оказывается, Европа нынче доверяет только г-ну Фуше. Ведь Наполеон вне закона. Все тянутся только к «пройдохе Фуше». Выясняется, лишь он «в законе». Фуше – Хозяин. Ведь Бонапарт ненадолго. И об этом твердит сам Фуше. Император пришел – и уйдет. А как быть остальным – вам, и вам, и даже вам, что сжались в дальнем уголочке?.. То-то, придется как-то договариваться. Палата пэров – и та притихла. Дай корсиканцу волю – он всех в бараний рог, раздавит! Где вы, г-н Фуше? Уж извините, выручайте!..