Читаем Бонапарт. По следам Гулливера полностью

Но при въезде в Париж вчерашнего кровавого диктатора волнует совсем другое – на его взгляд, более серьезное, нежели две тысячи загубленных им душ: его жена. Покидая ненавистный Лион, дуреха явно переусердствовала, загрузив саквояжи «реквизитом», награбленным ее всевластным мужем. Кончилось тем, что у городской заставы коляска все же опрокинулась. И ладно бы только это. Когда кое-какие из злосчастных сундуков, разбившись, распахнулись, из них повалилось та-а-ко-о-е… Словом, не для чужих глаз, которые, как назло, всегда оказываются не к месту. Быстро поползли слухи – нехорошие слухи: и о проконсуле, и о его дражайшей супруге. Чутким носом хищника Фуше почувствовал всю опасность положения. Дойди они до ушей Робеспьера, прозванного в народе Неподкупным, и не сносить депутату головы – завтра же окажешься на гильотине. Опытный политик, он понимал: и Конвент, и сам Неподкупный две тысячи отрубленных голов, пожалуй, могут и простить, а вот кучу награбленного барахла – ни за что!

Что ж, на войне как на войне! Если не поймут соратники – поймут вчерашние враги. Так возник «квадривират»: Жозеф Фуше, Поль Баррас, Жан Тальен и Колло д’Эрбуа. Абсолютно разные люди – как по воспитанию, так и по жизненному кредо. Судите сами: что могло быть общего у священника-расстриги Фуше (он все же окончил парижскую иезуитскую семинарию) и провинциального актера-драматурга Колло? Между виконтом де Баррасом и «выходцем из народа» – бывшим пролетарием Тальеном? И все же между ними было кое-что, послужившее сближению:

ненависть к Робеспьеру.

Но даже безмерная ненависть оказалась бы бессильной, если б не пронизывавший каждого из них огромный, всепоглощающий страх. При упоминании лишь одного имени Робеспьера перед глазами его соратников начинал маячить кровавый нож гильотины.

Эти четверо устроят Девятое термидора[46] – переворот, покончивший с последними «неподкупными». После смещения Робеспьера в Конвенте останутся баррасо- и фушеподобные, за несколько месяцев сумевшие повернуть якобинский корабль в обратную сторону. Они же и подготовят почву для новой империи. Империи Наполеона Бонапарта.

* * *

В тот день все совпало: председателем Конвента был Колло д’Эрбуа (председатели менялись каждые две недели), командовал войсками комендант Парижа Баррас, а главным действующим лицом (обвинителем Робеспьера) суждено было стать Жану Тальену.

Да, все совпало, тем более что Тальен играл ва-банк! Накануне его любовница, маркиза Тереза де Фонтене, сообщила в записке, что арестована, и, взывая о помощи, подчеркнула: казнь назначена на 10 термидора. Без любимой женщины, понимал Тальен, его жизнь теряла смысл. Единственной надеждой спасти Терезу было… свержение диктатора Робеспьера. И он решился.

– Вчера я присутствовал на заседании у якобинцев и видел, что формируется армия нового Кромвеля, – сказал, поднявшись на трибуну, Тальен. – Я затрепетал в страхе за Отечество и теперь вооружился кинжалом, чтобы пронзить ему грудь, если вдруг у Конвента не хватит смелости вынести ему обвинительный вердикт…

В этот момент под грохот аплодисментов Тальен вытащил из-под сюртука блеснувший клинок.

– Мы, республиканцы, – продолжает Тальен, – будем обвинять тирана с мужественной честностью перед всем французским народом!.. Человек, стоящий рядом со мной на трибуне, – новый Каталина!.. Со времени моей миссии я преисполнен отвращения. Робеспьер хотел нас разъединить и напасть на нас поочередно, чтобы остаться одному со своими распутными и погрязшими в пороках единомышленниками! Я прошу постановить, что наше заседание продолжится до тех пор, пока меч закона не обеспечит сохранность республики…

– Долой тирана! – скандируют трибуны.

– Ах, если бы я хотел, – заключает Тальен, – описать все происшедшие акты насилия, я доказал бы, что все они совершены в тот период, когда Робеспьер стоял во главе генеральной полиции!..

– Все ложь! – кричит Робеспьер и обращается к оставшимся в живых жирондистам: – Я прошу убежища у вас, людей незапятнанных, а не у этих разбойников, – указывает он на Фуше и его окружение.

Потом садится на свободное место на одной из скамеек.

– Подлец! – несется со стороны жирондистов. – Эта скамья была местом казненного тобою Верньо!..

Робеспьер вскакивает и рвется к трибуне. Обращаясь к председателю, он грозит ему кулаком:

– Ты – председатель убийц! Дашь ли мне, наконец, слово?!

– Получишь, когда настанет твой черед! – отвечают ему.

– Нет слова тирану! – скандируют трибуны. – Нет! Нет!..

Робеспьер пытается что-то сказать, но из его горла доносятся лишь хрипы.

– Захлебнулся кровью Дантона! – кричит ему Гарнье.

В эту минуту самый смелый из присутствующих, некто Луше, кричит:

– Я требую приказа об аресте Робеспьера!

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары