Бонбоньерка (СИ)

Бо не было видно два дня, и все уже стали волноваться, не уехал ли он с их вареньем в город, но зато на третий он появился при полном параде, с ромашкой за ухом и желтой папкой для бумаг. Выйдя с плетеным стулом на середину веранды, он артистично выбросил одну ногу вперед и объявил, что вернулся к истокам, к итальянским театральным традициям, и написал пьесу в стиле комедии дель арте. Затем последовало чтение сочинения. Учитывая то, что никто из присутствующих писать не умел, это было неплохо, а если взять во внимание, как назойливо приставали мухи и хотелось поскорее растянуться где-то в садовой тени, то даже очень хорошо.

- Погоди-ка, Бо, - прервал его румяный, круглолицый Петя с писательской дачи. - Если я тебя правильно понял, то Пьеро ты списал с меня. - И они воззрились друг на друга.

- Нет, Петя, ты ошибаешься. Может быть, в чем-то вы и похожи, поскольку оба раскрываете рот и из него вылетают слова, но это не ты, - отрезал драматург и для удобства сел.

- Но он произносит у тебя: "Пьеретта, взгляни, какая красота красивая!" - настаивал еще больше разрумянившийся молодой человек.

- Тогда это точно не ты, потому что у тебя бывает только "крысота". - И он продолжил чтение, а разобиженный Петя смешно надул губы и весь ушел в себя.

Когда окончилась сцена вторая и чтец набрал воздуху для нового захода, две сестры в платьях в цветочек переглянулись и одновременно загалдели:

- Это ты ему рассказала про беседку?

- Я?

- Конечно, ты все знала!

- То же самое я хотела спросить у тебя, - перебивала старшая.

- Спрашивай! Тоже мне, доверие называется! - не отступала первая, одергивая "цветочки".

- Мамзели, мамзели! - осторожно вмешался Егор. - Блюдите себя.

- Я хочу, чтоб он это вычеркнул!

- Я тоже! - поддержала Лидочка Ланская и тряхнула завитками. - А то выходит, что я влюблена в какого-то лопуха.

- Это я лопух? - подал голос из дальнего угла ее дачный обожатель.

- А ты тут совсем ни при чем. Тебя в пьесе нет, - успокоил его Егор.

- Почему? Все есть, все играют, все развлекаются, а меня, как всегда, побоку? Федя, подай, Федя, принеси, Федя, пирожное подержи, но не ешь... - Обиделся тот.

- Что ты, ты хороший, а вот он... - стала Лидочка искать глазами импозантную фигуру автора, но ее скрывали надвигающиеся платья сестер.

- Значит, он в письменной форме тебя при всех обидел? Сделай одолжение, отойди на шаг, чтоб мне было сподручней размахнуться...

- И вы заметили, как у него Коломбина "проходит, чуть косолапя и кося глазами"? - процитировал Петя. - Это кого ж он имел в виду?

- Это такой оборот. Это чтоб было понятно, что у нее тонкое чувство юмора! - выкрикнул автор в свою защиту, заходя за стол и заслоняясь папкой.

- Интересный оборот! Крысота, а не пьеса получается! - От волнения "ы" прозвучало еще ярче.

Сестры разразились хохотом, и их пышные, с рыжинкой волосы поднялись вверх, как рисуют ведьм на шабаше.

- Смеется тот, кто смеется последний, - потемнел Петя, плотно сжав кулаки, и двинулся вперед.

- Затерто и неактуально, - успел бросить на ходу Бо, выскакивая в коридорчик и скрываясь от преследующих его слушателей в кухне.

- Я подпер дверь скалкой, - объявил он с той стороны. - Так что захотите обедать, милости просим мириться!

- Бо великолепный, выходи! - пробасил Петя грозно, еще надеясь на продолжение.

- И не подумаю! У вас к искусству предвзятое отношение! - И он стал насвистывать песенку герцога.

Лидочка и остальные приуныли.

- Вот дурака сваляли! Там суп, котлеты, голубцы со сметаной...

- Я больше с томатом люблю, - мечтательно поделился Федя.

- Ты любишь, а он съест, - ответил ему с улыбкой Егор. - Тылы надо было прикрывать, театралы гороховые!

- Егуша, так кто ж знал?

В это время за кухонной дверью послышалась какая-то возня, потом рычание, топот и падение стульев и голос Бо, отчаянно взывавшего:

- Выпустите меня отсюда!.. Лида!.. Петя!.. На, подавись! Вот тебе первый акт... Вот тебе второй... Вот самая драматическая кульминация! Рви, варвар!

- Наша такса Шантеклер, - догадалась Лидочка, - после завтрака она всегда спит в кухне.

Не успела она договорить, как Бо, растрепанный и без одной сандалии, выскочил в коридор. Позади него, между упавшими стульями, стояла шоколадная такса и яростно разрывала на мелкие клочки пьесу в лучших итальянских традициях. Кусочки бумаги взлетали и опускались, белыми хлопьями усеивая собачью широкую спинку и пол. У ножки стола растекалась молочная лужица, и в ней миниатюрными островами плавали орехи, а в зеркальной глубине буфета отражалась вся компания: насупленный, багровый Петя, вооружившиеся мухобойками сестрички, Лидочка в переехавших на спину бусах...

- А веселенькую пьесу ты сочинил, Бо! Я так сегодня наигрался, что до конца лета хватит, - мрачно улыбнулся Петя и направился к выходу.

Обида