Бонд, мисс Бонд!

– В тот день я был сильно простужен! – весело прокричал из коридора пресловутый любитель фауны. – Я кашлял, а Дебендранатх решил, что так звучит его имя! И да, я очень люблю животных!

– «Любит ли Слонопотам поросят? И если да, то КАК именно он их любит?» – пробормотала Оля, разгибая спину.

В коридоре захихикали.

– Пойдемте со мной, – пригласила ее невозмутимая Эмма и развернулась на каблуках, как гвардеец на параде. – И не трудитесь надрывать горло, обычно кота зовут просто Бен.

Апартаменты, которые отвели Ольге Павловне, скромно и непритязательно именовались «комнатой для гостей». При этом состояли они из двух комнат, были примерно вдвое больше фамильной «хрущобы» семейства Романчиковых и располагались на втором этаже особняка с видом на рукотворное озеро.

Сколько именно рук занималось его сооружением, задним числом подсчитать было бы затруднительно, но в получившемся благоустроенном водоеме вполне могла бы маневрировать новая яхта старого друга «почти-олигарха» Громова – «вполне-олигарха» Яблонского.

А в парке, нещадно облагороженном ландшафтным дизайном, смогли бы найти себе уголок по вкусу все до единого пассажиры Ноева ковчега, включая даже красноухую черепаху и паукообразную обезьяну, которых, как известно, очень трудно содержать в неволе.

– О! – сказала заоконным просторам Ольга Павловна, не поломав традицию.

Стараясь не намочить изрядно мешавший ей гипс, гостья совершила омовение и переоделась в пушистый махровый халат, который сам собою появился и вальяжно разлегся на кровати, пока она плескалась в ванне. Сунув ноги в тапочки, которые ждали на коврике, она за неимением поблизости других коренных обитателей дома вежливо сказала устроившемуся на том же коврике коту:

– Большое спасибо.

И, немного подумав, пошла искать хозяина усадьбы, в глубине души надеясь еще раньше найти кухню, а в ней – хоть что-то съедобное.

Мечта сия не сбылась. Громов нетерпеливо поджидал ее у основания лестницы, которая великолепно подошла бы для съемок драматической ссоры Скарлетт и Ретта.

В бледно-голубых линялых джинсах и эластичном черном джемпере «почти-олигарх» выглядел совсем как человек. Короткий ежик свежевымытых волос под люстрой имени основателя австрийской хрустальной империи блистал, как новая щетка из медной проволоки.

Ольга Павловна потянула носом и брякнула, не подумав:

– Почему от вас всегда пахнет детским мылом?

– А чем от меня должно пахнуть? – недобро сощурился олигарх. – Гавайскими сигарами и виски? Ну, вот еще! Вы, кстати, тоже не благоухаете Clive Christian номер один!

– Я даже не знаю, что это такое, – Ольга Павловна примирительно улыбнулась. – Извините, я не хотела вас обидеть. На самом деле, мне нравится. Запах детства! А что такое «Клайв…» – как вы сказали?

– Это самые дорогие духи в мире.

– О! Тогда это точно не для меня.

Они немного помолчали, рассеянно глядя на спускавшегося по лестнице кота.

– Ме-е-е? – спросил тот, встревоженный их вниманием.

– Козленочком станешь, – сказал ему хозяин и спохватился: – Итак, займемся, наконец, контрактом. Прошу за мной.

«Лучше бы ужином! – подумала Оля. – Где же его гостеприимство?!»

«Лучше без ужина! – возразил ей внутренний голос. – Где же твой гуманизм? Женщине, которую то и дело носят на руках, похудеть не помешает!»

Это был аргумент.

Оля смирилась и пошла в библиотеку.

В библиотеках она бывала и раньше, поэтому никаких сюрпризов от помещения с таким названием не ждала.

Напрасно!

Громовская библиотека разительно отличалась от Пушкинской и Ленинской своей меблировкой. То есть битком набитые книгами шкафы там тоже присутствовали, но в качестве сидячих мест имелись только мягкие диваны и глубокие кресла, похожие на гигантские бейсбольные перчатки из красной кожи. В углу у камина, куда с порога направился Громов, ласково блестел коричневый крендель качалки.

– Прошу, – именно на нее указал хозяин гостье, заметно озабоченной выбором посадочного места.

Устраиваться в купальном халате на диване она не рискнула, опасаясь, что это будет выглядеть как приглашение, а красные пасти кресел ее откровенно пугали.

Одинокая качалка выглядела вполне невинно, но только до того момента, пока Оля в нее не села.

– О боже!

Полозья проказливо скрипнули, спинка кресла нырнула вниз, Олины ноги подбросило вверх.

Громов невозмутимо сказал:

– Ну что вы. Обращайтесь ко мне запросто, по имени – Андрей.

Ольга Павловна с трудом подавила всплеснувшееся в ней желание обозвать коварного олигарха еще более просто, проще некуда – народным ругательным словом.

Полы ее халата разошлись, и при свете танцующего в камине огня заблистали голые ноги, оригинально украшенные нашлепками пластыря на коленках.

Пытаясь прикрыться, Ольга Павловна завозилась и этим привела качалку в еще большее волнение.

Это кресло, зараза такая, превращало самую легкую дрожь в штормовую качку! Нет сомнений, что гадкий Громов об этом прекрасно знал и нарочно выставил ее идиоткой.

Она посмотрела на него злобно-презлобно (работа над взглядом-лазером вошла в стадию испытаний), и гадкий Громов нарочито удивленным тоном поинтересовался:

– Что такое?