Бонд, мисс Бонд!

– Врете, – прошипел Громов и неловко, как будто это у него были травмированы руки, полез в карман своего безобразно измятого пиджака.

Попал в него с третьей попытки, вытащил помятую бумажку, швырнул ее Оле в лицо:

– Что, и это вам не знакомо?

Оля наклонилась и подобрала спорхнувшую на пол бумажку.

Половинку тетрадного листа в клеточку.

С примитивным изображением креста на могиле и размашистой подписью Жанны Марковны.

«Красная метка»!

– Откуда это у вас?!

– Из сумочки моей сестры.

– Я ничего не понимаю, – беспомощно повторила Оля.

Громов сверлил ее взглядом.

Некоторое время они так и смотрели друг на друга – он с ненавистью, она с недоумением, потом Громов шумно выдохнул, сел на пол, привалился спиной к стене и крепко зажмурился. Оле показалось, что он сдерживает слезы.

– Этой ночью мою сестру Марину нашли на улице мертвой. Ее убили, ударили в спину шилом, – не открывая глаз, сказал Громов. – При себе у нее была очень крупная сумма денег, я точно знаю, я сам ей их дал, вчера она приезжала за ними ко мне в офис. Деньги из сумочки исчезли. Зато появилась эта бумажка. – Он открыл глаза и уставился на Олю: – Та самая «красная метка», которая прежде была у вас!

– Не совсем так. – Ольга Павловна сосредоточилась, стараясь говорить просто, понятно и убедительно. – Мы нашли ее, я и Ксюша. Но ни ей, ни мне не захотелось оставить зловещую «красную метку» у себя, и бумажку забрала Люсинда… Вы позволите, я сделаю один звонок?

– Вы не в полиции, – Громов пожал плечами. – Пока что!

– Спасибо, – она предпочла проигнорировать этот язвительный выпад.

Люсинда еще не спала.

– Как здорово, что ты позвонила, я как раз хотела рассказать тебе такое, такое! – заторопилась она.

– Секундочку, – попросила Ольга Павловна и демонстративно придавила на аппарате кнопочку, включающую громкую связь.

Теперь азартное тарахтение Люсинды слышал и Громов.

– Люся, все рассказы потом, ладно? – попросила Оля. – У меня к тебе очень важный вопрос. Скажи, та бумажка, «красная метка» Жанны Марковны, она еще у тебя?

– Так я об этом и хотела тебе рассказать! Нет, не у меня! Одна девчонка утащила ее и – представь! – стала жертвой проклятья!

Громов заворочался, но Ольга Павловна пришпилила его к стене пронзительным взглядом и покачала головой:

– Какая девчонка, как стащила? Объясни толком, все по порядку, только, пожалуйста, без этих твоих фантазий! Только факты!

– Ну, как именно она это сделала, я не знаю, не видела, – вынужденная придерживаться фактов, Люсинда заговорила медленнее: подрезанные крылья фантазии не позволяли ей поддерживать привычную скорость повествования. – Если по порядку, то дело было так. На кладбище я встретила знакомую, и за поминальным столом мы с ней сидели рядом. Старики толкали печальные речи, все было так грустно, и, чтобы отвлечься, я рассказала Мари про «красную метку».

– Мари? – повторила Оля, вопросительно взглянув на Громова. – А как ее фамилия?

– Фамилию не помню, какая-то польская.

– Странно, – сказала Оля.

Будучи филологом с университетским образованием, она не усматривала в фамилии «Громова» ни единого польского корешка.

– Еще как странно, – охотно согласилась Люсинда. – Пока я ходила в туалет, эта самая Мари зачем-то стащила у меня из кармана пальто писульку Жанны Марковны и ушла с ней – по-английски, не прощаясь. А теперь самое странное и одновременно страшное! Ты готова?

– Всегда готова, – вздохнула Оля.

– Так вот: той же ночью эту самую Мари убили и ограбили! Это ли не подтверждение моей теории о том, что «красная метка» есть обещание скорой смерти?!

– Опять фантазируешь, – с досадой сказала Оля. – Вернемся к фактам. Откуда ты знаешь, что Мари убили?

– Из самого что ни на есть достоверного источника – от старшего лейтенанта Колобкова! – похвасталась Люсинда. – Он приходил ко мне расспросить про убитую, а я послала его к Ксюше, потому что это она познакомила меня с Мари.

– Какая Ксюша? – одними губами спросил Громов.

– Какая Ксюша? – повторила вопрос Ольга Павловна.

– Ну, ты даешь, Ольгапална! – возмутилась Люсинда. – С глаз долой, из сердца вон! Наша Ксю, Ксюша Марковцева, Ксениванна, с которой мы вместе в школе работаем!

Громов снова закрыл глаза и несколько раз крепко и звучно стукнулся затылком о стену.

– И что Ксю?

– Ксю припомнила фамилию, только я опять ее забыла, – призналась Люсинда. – Начинается с «ново». Новокакойская, типа того. Мари Новокакойская. Или Новокакая-то.

– Понятно. У тебя все?

– Как это – все? А обсуждать ситуацию мы разве не будем? – обиделась Люсинда. – Держать военный совет и все такое?

– Потом подержим, – пообещала Оля и выключила связь.

Громов сидел, свесив голову на руки.

– Мне кажется, теперь ваша очередь давать объяснения, – мягко, но решительно сказала ему Ольга Павловна. – Мне особенно непонятно про польскую фамилию.

– Важенска, – сквозь пиджачные рукава голос Громова звучал невнятно и глухо. – Марина любила представляться девичьей фамилией матери, у нее и странички в соцсетях такие были.

– Важенска? – повторила Оля. – А где же тут «ново»?

Громов поднял голову: