Бонни and Клайд (СИ)

Виктор Петрович встретил Сашу радушной улыбкой и крепким рукопожатием. В кабинете, где они находились, был сервирован стол. Зорин широким жестом пригласил гостя «перекусить, чем бог послал», но Белов отказался, суховато предложив чиновнику сразу перейти к делу. Зорин открыл портфель и положил на край стола сложенную карту Чечни с отмеченным синим карандашом маршрутом. — Возвращаю с благодарностью, — улыбнулся он. — А кто там работал? — поинтересовался Саша, засовывая карту в карман пиджака. — Армейский спецназ. Прошлись, как ураган, оружие уничтожено, ни одного свидетеля… — Виктор Петрович наморщил лоб. — Я понимаю, Саша, тебя волнует, что ты пошел против федералов. Белов кивнул, соглашаясь — ведь именно из-за этого он сюда и приехал. — Понимаешь, это одна из немногих контор, которая реально заботится о безопасности страны. А то, что ты сдал груз, объективно работает на страну. Другое дело — твои внутренние отношения с ними… Но, в любом случае, пока мы в связке, ты — неприкасаемый. — А мы в связке? — с неприкрытым сомнением спросил Саша. Он отлично понял, что хотел сказать чиновник: Контора не имеет официальных претензий к Белову, а что касается его личных трений со своим фсбешным куратором — тут он должен разбираться сам. Фактически Зорин снова устранился, оставил Сашу с Введенским один на один. Виктор Петрович пристально взглянул на Белова и с укоризной покачал головой. Порывшись в своем кейсе, Зорин протянул Саше кожаную папку с золотой монограммой. — Я разморозил твои бумаги по Фонду, — важно и даже слегка торжественно сообщил он. — Получишь о-о-огромные льготы по импорту! Саша не стал скрывать скептической усмешки. — Спасибо, — он взял папку и небрежно сунул ее подмышку. — Все равно надо от кого-то зависеть. А то… — он выразительно чиркнул большим пальцем по горлу, — чик — и все! — А ты наглец, Александр, — холодно прищурился Зорин. — Ладно, Виктор Петрович, — Белов протянул ему руку, — и на том спасибо.

Развалившееся дело с оружием полностью убило у Вари доверие к мужу. Столько работы было проделано, столько связей налажено, и все с помощью нее, Пчёлкиной, а в итоге — всё псу под хвост? Возможность надолго отойти от дел, зажить нормальной жизнью, спокойной, зная, что денег, полученных с дела, хватило бы на долгие годы вперед, была разрушена в пух и в прах. Взорвана, как тот груз на приёмке.

Это стало последним гвоздем, забитым в крышку гроба, который когда-то звался «корабль любви». Саша продолжал быть на своей волне, и его отсутствие по ночам хоть и уменьшились, но продолжились. Только бы дуре было неясно, что происходит.

Упаковывая вещи — свои и Данькины — Варя то и дело поглядывала на обручальное кольцо на своем безымянном пальце. Казалось, что тонкая нить золота обжигает кожу. Вот они — кандалы, какими же разными они бывают. Девушка понимала, что надо сделать решительный шаг. Поставить все происходящее в их семье на паузу. В конечном счете, сделать так, чтобы не довести себя и мужа до той степени, когда кроме ненависти и боли между ними ничего не останется. Сделать по-умному. По-взрослому.

Саша как раз вошел в комнату, наблюдая, как жена застегивает чемодан.

— Ничего не забыла?

Варя опустила чемодан на пол, присела на кровать и тяжело вздохнула.

— Саш, присядь. Нам поговорить надо.

Белов пожал плечами, мол, надо — так надо, приземлился с ней рядом, опутывая руками ее тонкие плечи, но Пчёлкина мягко сняла с себя его ладони и сжала их в своих руках.

— Ну что опять произошло, пока меня не было?

— Это произошло гораздо раньше, Саш.

— Я понял, ты все еще лютуешь из-за той сделки? Ну, малыш…

— Во-первых, не лютую. Я спокойна, как дохлый лев… Во-вторых, оружие здесь уже совсем ни при чем, — она сфокусировала свой взгляд на орнаментах на обоях напротив, потому что не могла смотреть мужу в глаза, иначе бы расплакалась. А дала себе слово — держаться. Поступать разумно, с холодной головой. — Я давно думала, все взвешивала… И да, хорошо, что я улетаю. Мы улетаем с Данькой.

— Варь, — Саша аккуратно коснулся ее щеки подушечками пальцев, — к чему ты клонишь?

Она снова качнула головой, отстраняясь от его ладони.

— Прошу, не сбивай, — девушка тяжело вздохнула и прикрыла глаза. — Ладно, ни к чему эти вступления, ты прав. Скажу кратко — нам нужно разойтись. Разойтись, чтобы спасти то, что у нас есть. Ради сына. Спасти себя от ненужных обид и лжи.

Саша был готов к чему угодно — но ни к этому. Варя, его Пчёлка, та, которая любила его с самого детства, которая вместе с ним была под пулями, и в горе, и в радости, как говорится, с которой, черт побери, они прошли, казалось, все, — вдруг сама завела разговор, чтобы они разошлись?

Смотрел на ее профиль — красивый, строгий — и не верил.

— Ты шутишь?