Бонни and Клайд (СИ)

— Павел Сергеевич Майков, ну нельзя же так пугать! — она попыталась придать своему голосу строгие нотки, но обезоруживающая улыбка мужчины заставила ее смягчиться. — Нужно отобрать у тебя ключи от моей квартиры.

— Ага, сейчас, — закивал головой Паша. — Чтобы ты снова заснула в ванной, и я бы битый час пытался достучаться до тебя? Даже не надейся!

Пчёлкина рассмеялась, уже не сдерживая улыбку. Павел притянул ее к себе ближе и закрыл ее смеющийся рот поцелуем. Что может быть лучше и желаннее, чем объятия с любимой женщиной? Ее запах будоражил кровь. Хотелось держать ее в кольце рук так долго, насколько это возможно. Казалось, что в любой момент Варя могла испариться, как сон.

Говорят, что расставание — это маленькая смерть. Пожалуй, так оно и было. Пчёлкиной казалось, что она умерла. Вряд ли кто-нибудь сумеет передать те чувства, которые ей довелось пережить, если только сумеет пережить это сам. Но нет уверенности в том, что пережитое можно будет передать словами. Наверное, еще не придумали таких слов…

Паша, в отличии от мужа, был совершенно иным. Он был ее другом, ее душой, ее спасением, ее собственным раем. Он был вдумчивее и сдержаннее, мог гасить ее вспыльчивость. Она могла на него надеяться. С ним было спокойно. Смогла ли она влюбиться? Да. Но не более… Любовь требует отдать все, без остатка. Весьма дорогая жертва, на которую Пчёлкина уже решилась много лет назад. Сейчас же все было иначе. Но и жила теперь девушка тоже иначе. Главное — Данька. С остальным она разберется.

— Ну что, ты решилась, едем? — наконец, выпустив ее из объятий, спросил Майков.

— Да, только надо предупредить Сашу, — закивала Варя. — Пусть подольше побудет с сыном.

— Не пойми меня неправильно, но не надежнее будет оставить Даню у твоих родителей?

— Паш, мы с тобой об этом уже говорили. Это мое решение.

Пчёлкина попыталась выдать улыбку и ретировалась в комнату Даньки. Мальчик спал, завернувшись с головой в одеяло, словно в коконе, одна правая ножка была высунута наружу. Девушка присела на край кровати и легонько пощекотала детскую пяточку. Сынишка тут же задергал ступней и перевалился на спину.

— Совунья ты моя, пора вставать, — Варя мягко потрепала сына за теплую, розовую щечку.

— Уже восклеснье? — залепетал спросонья Даня.

— Да.

— Ула! Значит, папа плиедет!

— Приедет. И ты с ним еще будешь целых три дня.

Данька тут же подскочил на ноги и бросился к маме, накрывая и ее с головой крыльями одеяла.

— Супел! А ты с нами?

— Нет, сына, мне нужно будет уехать.

Мальчик тут же погрустнел и ослабил свою хватку на материнской шее.

— С дядей Пашей?

— Да. Но я обещаю, как только вернусь, мы все вместе пойдем гулять. А пока пообещай, что будешь вести себя хорошо и следить за папой, договорились?

Машина через час уже подъехала на Цветной, к офису. Варя попросила Пашу остаться, забрала с заднего сидения Даньку, его рюкзачок с игрушками и запасными вещами, и они вместе направились к порогу «Курс-Инвеста». В приемной первым делом, как обычно, их встретила Людочка. Она отложила пудреницу на стол и расплылась в улыбке, завидев Даньку.

— А кто это к нам в гости пришел? Даниил Александрович!

— Привет, — махнул рукой мальчонка, чувствуя всю важность своего положения.

— Здравствуйте, Варвара Павловна.

Пчёлкина успела заглянуть в кабинет мужа, но никого там обнаружено не было.

— Привет, Людочка. Где все?

Секретарь махнула в сторону коридора, где было еще несколько кабинетов.

— Нальешь Дане чай? Я сейчас вернусь.

Варя, расстегивая на ходу шубу, уверенно двинулась в указанном направлении. Еще за плотно закрытой дверью послышался мужской гогот и какие-то хлопки. На закругленном столе стояла початая бутылка «Хеннесси», три недопитые стопки, а чуть поодаль у окна в рыцарском шлеме в стойке стоял Валера, которого собирались атаковать Саша и Космос. В тот момент, когда Пчёлкина остановилась на пороге, Белый запрыгнул на спину Холмогорова и с кличем индейца вскинул вверх руку с зажатым в ней карандашом:

— Вперед, краснокожие! Снимем с него скальп!

Они побежали на Фила, а затем все втроем рухнули на диван. Раздался дикий ржач, Космос, зажатый между друзьями, как начинка в бутерброде, несколько раз икнул.

— Эй, краснорожие! — наконец, окликнула их Варя.

Троица, спотыкаясь о свои же переплетенные ноги, оглянулась и, наконец, поднялась с дивана.

— Привет, Пчёлка! — снова икнув, махнул рукой Космос.

Он подскочил и сжал подругу в могучих объятиях.

— Саш, поговорить бы, — Варя глазами указала мужу в сторону коридора. Белов опрокинул недопитую стопку и вышел следом за девушкой.

— Привет, малыш.

— Я Даньку привезла. Вещи сменные положила, игрушек навалом, так что прошу — будет просить купить что-то еще, не ведись, у него уже складывать некуда в комнате.

— Разберемся, — улыбнулся Белов. Он разглядывал лицо жены и не мог сделать серьезное выражение лица. — У меня будут.

— И хорош бухать…

— Мы чуть-чуть…

— Я сына тебе до среды доверяю. Если позвоню через пару часов, и ты будешь в том же состоянии, я наберу отцу, он заберет его.

— Малыш, я все понял, — поморщился Саша, но тут же до него дошло: — Подожди, до среды?