Бонни and Клайд (СИ)

Разговаривая по телефону с мамой, Саша чертил на листочке предмет разговора. Коляска удавалась на славу. Главное, четыре колеса. Только вот вентилятор немного мешал — листок то и дело норовил улететь со стола. Саша уже начал штриховать кузов супермашины: — Да, мам, понял, на Комсомольском проспекте. Не доезжая дворца… Там левый разворот есть? Ну, я с набережной заеду. Ну, давай, мы подхватим тебя и вместе поедем, какие проблемы? Коротко стукнув, в рабочий кабинет ввалился Космос, и устало упал на диван. Саша не отреагировал — Кос любил подурачиться. Космос пощелкал пальцами, но Саша все чертил и чертил что-то на листке. «Не иначе, Белый продумывает новые схемы транспортировки грузов», — но Космосу все же позарез надо было отвлечь Саньку от телефона. Он сунул указательный палец под лопасти вентилятора и остановил его. О! Подействовало! Саша поднял голову, прикрывая трубку ладонью. — Ты чего, Кос? — Завтра груз приходит, я уточнить хотел, мы Фаре-то отдаем? — Ну, мы ж договорились, — подтвердил Саша. — Кто покупатель, знаешь? — Он ведь гордый, молчит. — Космос недовольно пожевал губами. — Говорит, приличные люди. — Он пожал плечами. Какие-такие приличные? Хрен их разберет. — Нет, я все же думаю, пусть Фил ему даст пацанов, подстрахуют. — Эх, Фарик, с огнем играет! — Саша сжал губы. — Дурак… — И он качнул головой, словно отгоняя дурные мысли — Да не волнуйся, подберем, — заговорил он снова в телефон, отнимая ладонь. — Я?.. Я хочу темно-синюю. Ну ладно, мам, договорились. Космос убрал палец из-под лопастей вентилятора и вышел из кабинета, насвистывая нехитрый мотивчик. Отдаленно напоминавший чижика-пыжика.

Теперь их было трое. Даниил Александрович лежал посередине. Только что, плотно поужинав, он спал так безмятежно, как спят только в самом раннем детстве. Саша и Варя переговаривались тихо-тихо, боясь спугнуть этот сон. — Такой сладкий, да? — Варя готова была любоваться на сына часами. Особенно на спящего. — На червячка похож, — разглядывая лысую макушку, усмехнулся Саша. Так смешно — у Даньки была самая настоящая лысина — в обрамлении мягоньких беленьких волос. А там, в самом ее центре — родничок, как называла его Варя, где билась, пульсировала голубая жилка. Варя еще утверждала, что через этот вот родничок сын общается с космосом Саша ещё шутил: « И что Холмогоров его понимает?». Варя слегка толкнула мужа ладонью. В лоб. — Белов!.. Какой червячок! Убью. — Да ладно, — смеялся Саша. — Я же любя, — защищался он одной рукой. — Как интересно… — Варя ничуть не сердилась, она любила, когда Саша вот так, беззлобно, подкалывал ее. А теперь вот и Даньку. Сына. — Вот вырастет потом такой большой-большой, представь… Кем будет? — А кем после Оксфорда бывают? — Саша казался вполне серьезным, но Варя лишь махнула рукой. Вечно Сашка скажет тоже! Оксфорд! — А что? — Саша приподнялся на локте. — В наш век глобальной айпи-цивилизации и… этой… вечно слово забываю… Группа еще такая была: «упала шляпа, упала на пол…»

— «На-На» что ли? — улыбнулась, Пчёлкина откровенно хихикая.

— Точно! Нано — технологий! Мы напрочь забываем о необходимости образования…

— И давно ли у тебя такие светлые мысли, Саш? — Пчёлкина смотрела на мужа с нескрываемой хитростью в глазах.

— Он за меня все сделает, что я не успел. Знаешь, я вот думал, ночью, когда ты рожала, а я приехать не мог, я вдруг понял, что вообще такое дети. — Даня смешно засопел, Саша поправил завернувшееся одеяльце. — Это шанс от Господа все исправить. Что это, типа, ну, искупление такое, что ли. Не знаю, как сказать…