Боно. Удивительная история спасенного кота, вдохновившего общество

Я сказала ему, что поминки придется перенести на другой день, потому что у меня гость. В ту же минуту я пожалела о том, что сказала это слово.

– А что за гость? – спросил он, складывая руки и опираясь на дверную лутку, как будто пил весь день, – что он, несомненно, и делал.

– Друг моих друзей, – сказала я. Это не из литературного мира, так что он с ним не знаком.

Патрик не преминул напомнить мне, что я должна ему книгу, и, может быть, смогу занести ее завтра, когда приду на чай, в районе трех. Я кивнула и поспешила наверх, чтобы подготовить квартиру к приходу нашей важной гостьи.

Боно приветствовал меня у двери и бросился мне навстречу, распушив хвост.

– Это начало твоей новой жизни, – сказала я, ставя тюльпаны в вазу.

Вскоре квартира выглядела, как в шоу, посвященном дизайну интерьера. Чувствуя, что что-то должно произойти, Боно даже позволил мне расчесать кончик его хвоста.

Кот разлегся на подоконнике, как кинозвезда, пока я играла в «Скраббл» на своем айпаде и пила кофе чашку за чашкой. Дневной свет сменился сиреневым полумраком, а силуэты сотрудников в офисе напротив начали складывать бумаги на столе и собираться домой.

Еще час спустя я отправила Люси сообщение, но она не ответила. Моя надежда перерастала в разочарование, но я не сердилась на нее. Она не хотела подвести нас. Наверное, эта ситуация стала камнем, о который она споткнулась на пути к зрелости. Возможно, теперь она поняла, что бездна между хорошими намерениями и хорошими поступками на самом деле глубока, как Большой каньон.

Глава 25 Золотая башня

Кошке не чужда ревность

Боно стал королем нашей студии. Его животик округлился, а шерсть начала выглядеть более блестящей – конечно, о том, чтобы он позволил расчесывать себя, не было и речи, не говоря уже о стрижке когтей. И хотя он до сих пор не позволял мне брать его на руки, я никогда не видела такой счастливой и благодарной кошки.

Каждую ночь он спал на подушке рядом со мной. Каждое утро я просыпалась от осторожного прикосновения мягкой лапы к моим векам, как будто Боно хотел удостовериться, что я еще дышу. Затем он садился на свою подушку и наблюдал со смесью страха и интереса за тем, как его гигантская соседка по дому зевает и кряхтит, заставляя себя проснуться.

Когда ноутбук запищал, сообщая о входящем звонке по скайпу, я примяла волосы и понадеялась, что Филипп не умрет от ужаса от моего по-утреннему помятого вида. Он работал допоздна и выглядел безукоризненно в своем костюме.

– Отличный галстук, – сказала я. – Откуда он у тебя?

Боно издал счастливое «мяу» где-то в районе моей ноги.

– Ты же купила его мне, помнишь?

Компьютер Филиппа качнулся, и на меня уставилось сердитое лицо Джоны.

– Что случилось, мальчик? – спросила я.

– Он услышал другого кота, – сказал Филипп, поглаживая Джону и пытаясь усадить его к себе на колени.

– О, Джона, – сказала я. – Тебе не нужно волноваться из-за Боно. Ты такой красавец!

Джона навострил уши. Он всегда был падок на лесть.

– Посмотрите на эти глаза, – добавила я, пытаясь игнорировать Боно, который теперь вился вокруг моих ног. – Как они стали такими голубыми?

Когда Боно мяукнул во второй раз, Джона прижал лицо к экрану и зарычал, как медведь.

– Не глупи, Джона, – сказала я. – Боно твой друг.

Когда глаза Джоны сузились, превратившись в две узкие бирюзовые щели, я почувствовала, как второй вариант накрывается медным тазом. Никогда Джона не примет соперника в свою жизнь.

– Ты еще не нашла ему дом? – спросил Филипп.

– Я думала, что нашла. Одна девушка сказала, что хочет забрать его, – ответила я. – Но она не пришла.

– Как жаль, – сказал Филипп, качая головой. Его разочарование казалось искренним.

– У меня есть сумасшедший сосед, – начала я, чтобы поднять ему настроение. – Его зовут Патрик. Он из Ирландии и такой хвастун. Рассказывает, что знает всех писателей, когда-либо живших в Нью-Йорке.

– Он писатель?

– Я не думаю. Он просто пьет с писателями и спит с ними.

– Он живет под вами? – спросил Филипп сдержанным тоном, очень уместным на чаепитии у викария.

В каждых отношениях есть тот, кто любит, и тот, кого любят. В наших отношениях с Филиппом я всегда была тем, кто любит, – обожающей его, неуверенной в себе и постоянно переживающей, что его уведет за собой женщина, разбирающаяся в правилах регби, с подтянутыми бедрами. Подруги постоянно говорили, как мне повезло с мужем, и я была вынуждена согласиться. Он фантастический муж и отец, чья доброта и терпение почти не имеют границ.

Однако после рака я осознала это беспокойство. Жизнь слишком коротка, чтобы переживать из-за того, что может никогда не случиться.