Бонсаи

— Я начинал со щитков для колена и щиколотки, там случаются самые трудные для лечения переломы. Подойдите поближе… Посмотрите, как плавно при сгибе ноги работают металлические пластины. Создать нечто гибкое из твердого материала — в этом и заключается основная сложность. Затем я занялся переломами локтевой кости. И тут меня поджидала неудача. Как я ни старался, мне так и не удалось тогда найти решение некоторых узлов — без конца заедали. Забыл вам сказать, что все протезы, которые вы здесь видите, являются моими первыми разработками. Потом я изобрел вот этот аппарат для поддержания в нужном положении шеи и головы. Помните, как герой романа «Большие иллюзии» фон Строхейм ходил с подобным аппаратом для подбородка? Курам на смех! Нацепи он в самом деле подобную штуковину, мигом порезал бы себе шею. А вот мой совсем другое дело. И держится хорошо, и совершенно безопасен. Эти приспособления для бедер, похожие на муфты, дороги мне лишь как память. Я стремился придать им вид живой плоти. Вряд ли можно придумать более нелепое и тщеславное занятие. Когда изготавливаешь протез, совершенно бесполезно пытаться копировать природу. А вот этот поясок-наплечник, его сложнее всего было заставить работать. Я уже совсем хотел бросить возиться с ним, но потом пришлось-таки продолжить из-за Мод.

Кэррингтон внезапно покраснел и замолчал, явно недовольный собой.

— Ах ты Боже мой! Вам все-таки удалось заставить меня проговориться!

Кларье поспешил успокоить хозяина клиники:

— Поверьте, что… я ничего заранее не продумывал…

— Охотно допускаю, — ответил Кэррингтон. — Но признайтесь, что Поль небось наболтал вам с три короба.

Едва он успел это произнести, как на пороге комнаты возник доктор Аргу с салфеткой в руках.

— Да будет тебе напраслину на меня возводить! — добродушно произнес он. — Никто никаких тайн никому не выдавал. Только не забывай, Уилл, что комиссар явился сюда вовсе не по причине собственного любопытства. Он ведет расследование. И просто обязан знать обо всех, кто находится в клинике.

— Совершенно справедливые слова! — поддержал его Кларье. — У вас есть враги, господин Кэррингтон. Они могут крутиться не только возле вас, но и возле доктора Аргу и вашей дочери. А поэтому прошу извинить меня за невольное вторжение в вашу личную жизнь. Поверьте, что вы вполне можете рассчитывать на мою скромность. Итак, мы остановились на активном наплечнике…

Кэррингтона одолевают сомнения. И ему явно хочется поскорее завершить осмотр музея. Ситуацию снова спасает доктор:

— Вещь, нечего и говорить, великолепная, однако Уилл сделал кое-что и получше. Покажи ему более поздние работы.

Едва они вошли в соседнюю комнату, как Кларье замер перед доской, на которой были развешаны, подобно приношениям в церкви, странные предметы, смутно напоминавшие смятые мощи паломников: многочисленные ноги, правда ограниченные лишь металлическими конструкциями.

Кларье внезапно понимает, что протезы развешаны по мере увеличения их длины и объема, и, тотчас смутившись, молча удивленно качает головой: все они, разумеется, принадлежали Мод, девочка росла, превращалась в девушку, в женщину, и соответственно менялись размеры ее искусственной ноги. Впрочем, под каждой моделью указаны даты: 1965; 1970; 1971; Модель А; 1971 Модель Б; 1973… Кларье с большим трудом отводит от них взгляд. Сколько отцовской любви таится в этой закрепленной на стене коллекции, и в то же время сколько вопиющего равнодушия, от которого перехватывает в горле… «Нужно медленно отойти, — думает комиссар, — изобразив заинтересованное внимание, но не более того». Неожиданно его подхватывает под руку доктор Аргу.

— А вот, взгляните сюда: настоящий шедевр! — дружелюбно и с немного деланной веселостью объявляет он.

На стене, правда, на этот раз ничего не висит. Однако рядом, на верстаке, среди разбросанных хитроумных инструментов то ли часовщика, то ли электрика, под куском полотна виднеется нечто длинное и угловатое. Кэррингтон молча сдергивает ткань. Склонившись над экспонатом, Кларье внимательно его осматривает. Как он и предполагал, перед ним еще одна нога, а что же еще? Правда, она скорее похожа на внутренности разобранного телевизора: какие-то проводки, синие и красные, пружинки, лихо накрученная мешанина металлических деталей, пластмассовая коробочка, в которой, похоже, находился, моторчик, о чем в частности свидетельствовал тот факт, что на внутренней стороне протеза, неподалеку от того места, где должно располагаться бедро, имелся кнопочный пульт управления.

— Вот вы недавно признались, что любите игрушечные модели, — произнес Кэррингтон. — А ну-ка, попробуйте этот протез на вес!.. Смелее, вещь отнюдь не хрупкая, не поломаете!

С необъяснимым отвращением Кларье подсунул руки под лежащий перед ним предмет и приготовился приложить немалое усилие, чтобы приподнять его над верстаком…

— Вот это да! — невольно вырвалось у него в следующее мгновение. — Да он почти ничего не весит.

Кэррингтон сразу расслабился, подобрел и даже заставил себя улыбнуться.