Боратынский

Подобные формулы — неплохие доказательства жизненного тупика. Хорошо, что не написал: поселить навечно в Финляндию, или, как Мещевскому: разжалован навсегда.

Ах, Анета! Все вечно и все неизменно под этой изменной луной! Через два месяца, через два месяца Нейшлотский полк снова вернется в Роченсальм, а потом, любезная Анета, вы уедете из Роченсальма, а Роченсальм все так же будет сбегать своими улочками к морю, а роченсальмский маяк будет так же выситься на скале, а луна будет гнать приливы и отливы с тем же немолчным ропотом, а ветер будет выть, выть, выть.

Ныне, 7-го мая, Нейшлотский полк переходит на свое обычное лагерное место под Вильманстрандом — на Лебединое поле, и к 15-му два баталиона расставят там палатки. Там, среди голубых холодных озер, генерал Закревский проведет полку инспекторский смотр, и нейшлотцы отправятся в Петербург заменять гвардию в караулах.

О Петербург!

* * *

Генерал Закревский устраивал инспекторский смотр всему Отдельному Финляндскому корпусу, проводил баталионные учения, проверял ружейные навыки, оглядывал казенные строения и делал наставленья. Он ездил по Финляндии все лето, начав в мае с осмотра полков, идущих в Петербург.

* * *

Из журнала генерала Закревского.

10-го майя. Суббота. — В 10-ть часов поутру выехали из Гельзингфорса. До первой станции Гинриксдаль, где мы завтракали, провожали нас Аграфена Федоровна, также Кронштед, и Дюклу, и Котов…

14 майя. Среда. — Поутру в 6-ть часов выехал из города Ловизы… В 10-ть час. приехали в креп. Кюмень-город… В Роченсальм прибыл в 1-м часу… осматривал: 1) провиантский магазейн…; 2) главную гаубтвахту и денежную казну — хороши; 3) казармы…

15-го майя. Четверг. (Вознесение Господне)… — Обедали у полковника Лутковского. После обеда дождь и дурная погода… Несколько простудился, и начало болеть у меня горло.

* * *

День погас. Но за окном светло: наступали почти без мрака. Генерал Закревский, должно быть, медленно ходил по кабинету, вспоминая протекший день. Унтер-офицер Боратынский вместе с своим 1-м баталионом к 15-му мая, может быть, был уже в Вильманстранде, на Лебедином поле, и в эти часы спал, в одной из палаток, разбитых на Лебедином поле. Но вряд ли даже в эти дни Боратынский готовился вместе со всеми нейшлотцами к смотру. Скорее всего, 15-го, когда Закревский обедал у Лутковского, он тоже сидел за столом, а мундир свой унтерский надел лишь 24-го утром, перед самым смотром.

* * *

16 майя. Пятница… В 7 1/2 час. выехал из Роченсальма… в 11-м часу приехали в Фридрихсгам.

9 майя…

19 майя…

23 майя. Пятница… В 12-м часу приехал в Вильманстранд… 24-го майя. В Вильманстранде. Инспекторский смотр 1-му баталиону Нейшлотского полка. Люди вообще отозвались довольными своими начальниками. При осмотре ружей 1-й гренадерской роты нашел два неисправных, одно у унтер-офицера Бондаренки, которого и велел разжаловать в рядовые…

25-го майя. Баталион учился изрядно, но маршировал на заднюю шеренгу худо, а на переднюю посредственно… Сбивались с ноги…

— Я шел вдоль строя за генералом Закревским (у коего был адъютантом), когда мне указали Баратынского. Он стоял в знаменных рядах. Баратынский родился с веком, следовательно, ему было тогда 24 года. Он был худощав, бледен, и черты его выражали глубокое уныние. В продолжении смотра я с ним познакомился и разговаривал о его петербургских приятелях. После он заходил ко мне, но не застал меня дома и оставил прилагаемую записку: "Баратынский был у вас, желая засвидетельствовать вам свое почтение и благодарить за участие, которое вы так благородно принимаете в нем и в судьбе его. Когда лучшая участь даст ему право на более короткое знакомство с вами, чувство признательности послужит ему предлогом решительно напрашиваться на ваше доброе расположение, а покуда он остается вашим покорнейшим слугою. — Так вспоминал адъютант поручик Путята, друг всей остальной жизни Боратынского.

До осени они уже не увидятся: Путята при Закревском все лето пропутешествует по Финляндии. Боратынский, при своем полку, отправится в Петербург.

10-го июня он был уже там.

* * *

Может быть, еще в Вильманстранде он получил глупую шутку: что умерла С.Д.П. Он не любил ее больше, но все равно шутка была глупая. Впрочем, она, бывало, сама так шутила. В Петербурге он узнал, что это правда. Наверное, он был у ней на Волковом кладбище. Памятник еще не сделали. Стоял крест с именем и датами: 1792 — 1824 1792–1824 25 сентября — 4 мая

"Бог добр, — говаривала она, — накажет да и помилует".

* * *

Лето прошло как сон. С Дельвигом, Левушкой Пушкиным, Рылеевым, Жуковским, Тургеневым. — Говорили. — О Байроне, о славе, о деспотизме, о любви, о будущем, о "Северных цветах", о том, что Пушкина, год назад переведенного из Кишинева в Одессу, теперь собираются выслать и из Одессы, о том, что нужен свой журнал, о том, что чем дальше, тем хуже и темнее…