Борьба Иви

Все годы, пока шла война, в семье Мэйтлендов праздновали Рождество. Конечно, не так грандиозно, как раньше, но всё равно праздновали. Однако в этом году настроение у Иви было совсем не рождественским. Папа купил им с Китти билеты на детский спектакль и сам отвёз их в Скарборо, но никакой радости не получилось. Сокровищница Аладдина сверкала и переливалась бутафорскими самоцветами, декорации и костюмы были такими же роскошными, как и в спектаклях всех прошлых лет, но весёлые песни и шутки на сцене совсем не смешили. А когда хор девочек начальной школы вдруг запел «Дома вас любят и ждут», Иви, не выдержав, вышла из зала прямо посреди песни и до конца представления простояла в фойе, глотая слезы.

– И вообще глупо петь современную военную песню в спектакле про Аладдина, – сказала Китти уже в поезде по дороге домой. – Это же арабская сказка. Зачем там эта песня? Чтобы все в зале расплакались? А может, те девочки просто не знают никаких других песен? Дать тебе носовой платок, Иви? У тебя нос совсем красный.

Иви молча кивнула. Она сама толком не понимала, из-за чего больше плачет: из-за Дэвида или из-за Брэнди, который в этом году не получит своих традиционных рождественских подарков: нового ошейника и большого куска жареной индейки. Впрочем, индейка в нынешнее Рождество не досталась вообще никому. Вместо неё была совершенно не праздничная курица – потому что, как говорит миссис Диксон, индейку теперь днём с огнём не найдёшь. А ещё Иви плакала потому, что чувствовала себя виноватой перед Дэвидом. Она больше тревожилась о Брэнди, чем горевала о брате. И это, наверное, было неправильно. Иви не понимала, что с ней происходит: на сердце давила какая-то тяжесть, сотканная из тревоги и грусти, и даже подарки и праздник в гостях у Грейс на второй день Рождества не смогли поднять ей настроение.

Серая дождливая зима сменилась такой же беспросветно унылой весной. Однажды в апреле, в очередной серый дождливый день, Иви и Китти возвращались из школы и, подходя к дому, увидели у своей калитки какого-то человека в жёлтом дождевике с капюшоном. Он вежливо им поклонился, и тут Иви его узнала:

– Мистер Армстронг! Добрый день. Вы пришли к папе?

– Да… Я сначала зашёл в контору, но там сказали, что сегодня он дома. Мы не договаривались о встрече – не знаю, примет ли он меня…

– Конечно, примет. Он будет рад, я уверена. – Иви пыталась открыть калитку, но замёрзшие пальцы скользили по мокрой задвижке, и только когда Фрэнк Армстронг попытался ей помочь, она поняла, что у него всего одна рука. Второй рукав его жёлтого дождевика был пустым.

Китти уставилась на него, но тут же смутилась и отвела взгляд. Они с Иви не раз ходили в госпиталь для раненых солдат – относили им небольшие подарки и вязаные вещи – и видели пациентов без руки или ноги. Но там эти увечья воспринимались иначе: собираясь туда, ты заранее готов к чему-то такому. К тому же все эти люди не были им знакомы. Иви с Китти не знали их раньше, целыми и невредимыми.

– В нашу последнюю встречу вы за меня заступились, мисс Китти, – сказал Фрэнк, когда они все втроём зашагали к дому по садовой дорожке.

– Ой! Те девчонки с белыми перьями! – Китти удивлённо обернулась к нему. – Я уже и забыла.

– А я не забыл. И я очень вам благодарен. Прошу прощения, что не сказал вам «спасибо» сразу, но мне было неловко и хотелось скорее оттуда сбежать. В общем, огромное вам спасибо. – Он невесело рассмеялся. – Теперь-то меня уж точно не обвинят в том, что я уклоняюсь от службы.

Девочки переглянулись и нервно кивнули.

– Да, теперь точно. – Иви попыталась улыбнуться. – Но… но лучше бы у вас… – Она запнулась, замолчала и густо покраснела. – Извините, мне надо отпереть дверь.

Она так на себя разозлилась, что даже не сразу попала ключом в замочную скважину. От стыда у неё буквально горели щеки. Она чуть не брякнула жуткую глупость. Фрэнк и без неё знает, что лучше бы у него по-прежнему было две руки.

– Я пойду скажу папе, – объявила Китти, как только они вошли в прихожую, и убежала в глубь дома, оставив Иви наедине с гостем.

Иви забрала у Фрэнка его дождевик, старательно делая вид, что не заметила, с каким трудом он его снял. Ей хотелось ему помочь, но она боялась смутить его ещё больше.

– Ещё не привык управляться одной рукой, – сконфуженно пробормотал он.

– Фрэнк! – Папа вышел в прихожую и ещё издали протянул руку для рукопожатия. Потом вдруг замер и растерянно взглянул на гостя. Очевидно, Китти не успела ему рассказать, что у Фрэнка теперь нет руки. – Господи, как же так?! Мне очень жаль, – пробормотал он.

– Мистер Мэйтленд, мне нужно с вами поговорить. Мы можем… – Фрэнк указал взглядом на дверь папиного кабинета.

– Да, конечно. Но если это насчёт работы, то тебе даже не надо просить, Фрэнк. Ты всегда можешь вернуться в контору.

– Я остался на службе, сэр. Меня назначили секретарём в учебном лагере для офицеров. Уже завтра я должен прибыть на место, но мне надо было увидеться с вами перед отъездом. Это важно.

Папа кивнул. Они с Фрэнком прошли в кабинет и плотно закрыли за собой дверь.

Иви с Китти удивлённо переглянулись.