Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918 (СИ)

В результате, несмотря на непрерывные успехи казачьего оружия, несмотря на огромные трофеи и десятки тысяч пленных, наш враг не только не уменьшался, но с каждым днем все увеличивался. Борьба становилась все более напряженной, все более кровавой. Ряды противника не редели. На смену выбывших прибывали все новые части, расстроенные уводились в тыл, быстро пополнялись и вновь появлялись на фронте. Шли месяцы — и не было видно конца жестокой войне, не было видно никакого просвета. И по меткому выражению Атамана Краснова, донской казак уподобился сказочному богатырю, борющемуся со стоглавой гидрой. Отрубит одну голову, вместо нее вырастают две головы. Большевики плодятся как мыши. Убей одного, и на тебя накинется дюжина. Впрочем, сорная трава всегда хорошо растёт. В невероятно тяжелых условиях, с небывалой стойкостью отстаивали донские витязи свободу своего родного Края и свои родные очага от навалившихся со всех сторон красногвардейских полчищ. Печально и страшно.

Донская армия, насчитывавшая ранее более 65 тыс. бойцов, к этому времени значительно уменьшилась. Огромные потери в беспрерывных жестоких боях сильно ослабили ее состав. Из строевых частей выбыло до 40 процентов казаков и 70 процентов офицеров. Пополнять убыль было некем, так как источник пополнения уже полностью иссяк. Все казаки до 52 лет находились на фронте. В станицах жили лишь дряхлые старики, женщины, да подростки. Оставались еще иногородние крестьяне Донской Области, преимущественно старших возрастов.

Но рассчитывать на их помощь не приходилось. Искони настроенные к казакам враждебно, они были крайне ненадежны. При первых неудачах, они не только распылялись, но предавали своих соседей и силой уводили к красным свой командный состав. Мобилизация иногороднего населения на общих основаниях не была возможна без уверенности, что она не ударит по казачьему тылу — они почти все большевики. Поэтому, в этом вопросе, действовали очень осторожно — мобилизовали только молодых и спешили закрепить их за собой, в награду за службу переводя в казаки. Крестьян же у нас, милостью царского режима, по итогам колонизации казачьего края было- 53 %, а казаков всего 47 %. Мобилизация иногороднего населения могла лишь повторить на Дону создание солдатских полков — виновников гибели Атамана Каледина и Ростова.

Итак, начиная с ноября месяца, положение было таково: 1) образовался новый фронт протяжением свыше 400 верст. 2) Противник занимал охватывающее положение с запада, непосредственно угрожая единственной стратегической железной дороге к центру Области — г. Новочеркасску. 3) Советская власть перебросила против донцов силы, превосходящие Донскую армию более, чем в три раза. 4) Резервов уже не было, так как последний наш резерв, войска Молодой армии пришлось израсходовать. 5) Источник пополнения полностью иссяк. 6) Ввиду переутомления были надломлены физические силы армии и, наконец, 7) моральные силы войск, действовавших в Воронежской губернии, были полностью подорваны лживой большевистской агитацией.

Теперь на маленькое казачье войско (не более 1/2 от первоначального состава) уже хватало и трофейных винтовок и пулеметов, и пушек в достаточном количестве. Зато совсем не было людей, которые управляли бы этими машинами и стреляли из них. Казаки мобилизовали все, что могли. Весь людской запас исчерпан, все способные носить оружие, находились на позициях, без отдыха и смены. В общем, особого повода для радости не было: Дон давно уже бился на пределе сил, а Россия только-только разогревалась.

Успех покупался только маневром. Огромное протяжение фронта — около 1 200 верст, и необходимость прикрывать все казачьи станицы от вторжения противника, заставляло непрерывно перебрасывать полки с одного места на другое, не давая им даже минимального отдыха. В итоге этого и люди и конский состав совершенно измотались. Ежедневные потери в боях не пополнялись и наши полки таяли, как снег на солнце. Наступившие внезапно жестокие морозы и недостаток теплого обмундирования, каждый день выводили с фронта сотни отмороженных. Офицерского состава не хватало, и теперь полками командовали даже сотники. В общем, все как при мне, только теперь еще намного хуже.

И я даже не могу помочь. Закупи я боеприпасы, так половину отдадут прытким Добровольцам. После моего ухода они и их сторонники успешно грабят Дон, как только могут. Даже мою эскадрилью аэропланов министр Лебедев, вечно рассуждающий как юный гимназист, командующий нашей авиацией, попытался украсть, а когда это не вышло, то быстро сбежал к Деникину, где снова стал министром. По мнению треклятого идиота Деникина именно такие люди нужны будущей России! Это были еще цветочки. Тут мы лишний раз удивимся, каких пределов способны достичь низость, предательство, аморальность и малодушие, подогреваемые стремлением к славе, богатству и — превыше всего — инстинктом самосохранения.