Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918 (СИ)

Между тем победители-союзники никакой помощи Дону не предоставили, хотя понемногу начали подкармливать этого идиота Деникина, стратегический талант которого состоял в умении проигрывать все битвы, а затем провозглашать их своими победами, и подталкивать казаков под его "конгениальное руководство". Хотя британская эскадра скоро прибыла в Мариуполь (в Таганрог эти жалкие трусы резонно зайти побоялись). Носились иностранцы с этим придурком Деникиным, неведомо с какого перепугу, как дурак с писаной торбой, разглагольствуя о его каком-то "величии". Товарищ Брежнев, как их брат по разуму, думается, оценил бы эту бредовую идею должным образом.

Это было явной ошибкой или преступлением. Добровольцы в тылу, еще не почуявшие, что дело пахнет керосином, в очередной раз продемонстрировав свою дурость, все продолжали веселиться и пьянствовать, так, что дым коромыслом стоял, да мамзельки визжали от восторга. Дурак — он и есть дурак… Впрочем, и у круглых дураков ум нередко обостряется, когда впереди маячит эшафот… Но не в этом случае. Рестораны забиты офицерами, коммивояжерами и спекулянтами; те швыряют деньги без счета. Такие пьянки закатывают! Откуда такие деньжищи, а? В подворотнях с рук можно купить почти все. Южноамериканский кокаин, германские презервативы, водку, спирт… даже девочек и мальчиков восьми-девяти лет от роду.

Наверху, у Екатеринодарских властей творилось, говоря вульгарно, черт знает что — не то чума, не то веселье на корабле… Для проституток наступили золотые деньки. Не только для них: шубы и золотые украшения в магазинах разметают. В некоторых частях (Шкуро, Покровский) — этакая вишенка на торте — бывали грабежи, причем ставка Добровольческой армии на это пагубное явление закрывала глаза. Вместо этого они своих мародеров вульгарно крышевали за хороший процент от добычи. Сделали из армии невесть что, уроды!

Благородным новым "лордам", Екатеринодарского розлива, набранным по разнорядке из отборной шпаны и городских шаромыг, получившим много сладких пряников, попросту не хотелось заниматься скучными и сложными делами государственного управления, и они предпочли устраниться. Но особенно пышно процветал тыл Добровольцев. Там нашла приют целая армия каких-то таинственных личностей, подвизавшихся на почве чудовищной спекуляции, шантажа, политической игры и личной наживы. Там клубились массы беспринципных, амбициозных, жадный до почестей и богатства субъектов, развлекающихся музыкой и танцами. Разложение армии всегда наступает с разложением тыла, но белых политических боссов (как и во все времена) подобная лирика не интересовала…

Заставы Добровольческой армии нагло не пропускали того, что было закуплено Доном. Например, в Севастополе задержаны наши тяжелые орудия и в Славянске 50 санитарных вагонов, закупленных Доном. Посланный за этими орудиями в Севастополь на специальном пароходе офицер спешно телеграфировал в Новочеркасск: "Адмирал Конин получил приказание генерала Деникина никому покамест ничего не давать".

Идти на подчинение такому мелкоуголовному "ухарю" Атаман Краснов, демократически избранный глава пятимиллионного свободного населения, всячески противился. Не тот это был персонаж… И не только оттого, что условия на Дону и психология казачьих масс не допускали этого, или, что мелочность характера генерала Деникина, его высокомерность и резкая прямолинейность, переходившая зачастую в неуместную властность, оттолкнули от него Донское командование, но еще и потому, что ни Донской Атаман, ни Донское командование справедливо не считали бестолкового генерала Деникина талантливым организатором, способным улучшить положение, но скорее лишь его серьезно ухудшить. Верить ему на слово как-то не тянуло, так как по всеобщему казачьему мнению должности третий помощник младшего швейцара для Деникина уже было много. А глас народа, согласно латинской пословице, есть глас Божий.

Передать всецело в руки тупого солдафона генерала Деникина хрупкий Донской организм, по мнению генерала Краснова, было равносильно развалить все то хорошее, что с такими нечеловеческими усилиями было сделано. В сталинские времена «железный нарком» Лазарь Каганович, ведавший железными дорогами, высказал толковую мысль: «У всякой аварии есть фамилия, имя и отчество». Голая правда. До сего времени генерал Деникин не проявил себя ни политическим деятелем государственного масштаба, ни талантливым организатором, ни дальновидным дипломатом. Абсолютно все его вздорные задумки с треском проваливались.