Борьба на юге

Все это горькие плоды трех первых Декретов Советской власти. Когда я учился в школе, у нас особое внимание уделялось декоративным Декретам "О мире" и "О земле", но стыдливо умалчивалось о касающихся всех и каждого третьем декрете "О грабеже". Согласно этому Ленинскому Декрету, под предлогом помощи фронту, стихийно созданным группам добровольцев позволялась отбирать у "эксплуататорских классов" деньги, ценности и теплые вещи. Как Вы понимаете, до фронта ничего из награбленного не доходило.

В силу этих соображений, первой вариант со станцией отпадал. Второе решение – остановка в городе, в известной мере также было сопряжено с опасностью, при условии, что так же и Лозовая уже в руках красных. В конце концов, мы остановились на том, чтобы эту ночь провести на станции и за это время разузнать о местонахождении ближайшего парома через Ворсклу, выяснить название деревень в восточном направлении и рано утром, на рассвете, отправиться в дальнейший путь пешком. С целью избежать возможных сюрпризов, на разведку станции пошли Сергей Щеглов и наш прапорщик Милевский, как самые молодые и зеленые. Попытка не пытка? Тем более в нашей ситуации!

Остальные, усевшись у дороги, рядом с багажом и, кутаясь от холода, с нетерпением ожидали их возвращения. Время тянулось ужасно долго. Уже в душу закрадывалось сомнение, а богатое воображение рисовало мрачные картины, как вдруг шум приближающихся шагов вывел нас из этого состояния, заставив насторожиться. Оказались – наши. Они обошли станцию, проникли внутрь, публики там ни души, здание не отапливается и не освещается, за исключением телеграфной комнаты.

Переговорили со сторожем-стариком, но тот на вопрос – когда будет поезд, махнул только рукой, сказав:

– Когда будет, тогда будет. Все ходют и спрашивают!

На замечание – отчего же нет публики, старик сердито ответил:

– А кто же тут в холоде ждать будет, все идут в харчевню и там сидят, а не здесь.

Однако главный вопрос: какая власть сейчас в городе – большевики или нет, остался у аполитичного старика невыясненным.

Обсудив сложившееся положение, пришли к выводу, что ночевкой на станции, мы можем лишь обратить на себя ненужное внимание и вызвать подозрение первого же встречного патруля. Идти в многолюдную харчевню, нам тоже казалось опасным. Следовательно, приходилось ночь провести где-нибудь в городе, заночевав на постоялом дворе или гостинице. В последнем случае я, если бы оказалось нужным, мог предъявить свой документ "уполномоченного властей по покупке керосина", а остальные- солдат, командированных со мною для сопровождения грузов. Порешив на этом, мы все же осторожно двинулись в ночной город, ориентируясь на его тусклые, мало заметные огни.

После получасовой ходьбы мы достигли окраин Полтавы. Зима, ночь, сгинуть проще простого. Дальше пошли медленно, с остановками. Никакого уличного освещения здесь не предусматривалось. Прохожие встречались редко и боязливо нас сторонились. Город был погружен во мрак, видимо все спало, и тишина ничем не нарушалась. Начали искать для себя пристанище. Всюду, куда мы ни стучали, боязливо с рассчитанной предосторожностью полуоткрывалось окно или дверь, высовывалось заспанное лицо с всклокоченными волосами, внимательно осматривало нас, а затем всегда следовал убийственный ответ: "комнат нет, все занято!" и без дальнейших объяснений отверстие опять плотно запиралось.

Мы начинали отчаиваться при мысли, что всю ночь нам предстоит бесконечно блуждать по незнакомому городу в поисках приюта. Неужели же все так переполнено, что нигде нет ни одной комнаты – думали мы. Невольно явилась трезвая мысль, что, быть может, просто своим внешним видом, мы пугаем сторожей и они, боясь пускать в гостиницу ночью такую компанию, отказывают нам.

Мы решили тогда испробовать новое средство. Сбросив свой старый плащ, носимый мной сверху для маскировки, я в буржуйском виде, оставив остальных в стороне, подошел к весьма солидному зданию с надписью "Гостиница-пансион", куда раньше мы не решились стучаться. К моей великой радости, ответ был удовлетворительный.

– Но, со мной, – сказал я – четверо солдат, командированных за продовольствием. В дороге они износились, сильно загрязнились и в крайнем случае их можно поместить и на кухне на полу.

Не особенно охотно, но сторож, самого нелепого и взъерошенного вида, все еще не проснувшись, согласился нас впустить. По моему знаку, ввалилась и вся наша дружная компания, не на шутку перепугавшая сторожа, в душе вероятно, уже проклинавшего себя за то, что согласился на мою просьбу.