Борьба вопросов. Идеология и психоистория. Русское и мировое измерения

Выходит, по логике Троцкого, рабочий класс потерпел поражение? Не совсем точная формулировка. Ведь сам Троцкий в одной из последних, «закатных» своих работ объяснял перерожденческие процессы в СССР следующим образом: «Мы вынуждены будем признать, что дело не в отсталости страны и не в империалистическом окружении, а во врождённой неспособности пролетариата стать правящим классом». Откуда же поражение, если рабочий класс исходно, имманентно не мог стать правящим классом? Здесь необходимо добавить следующее. Во-первых, дело, конечно же, отчасти и в отсталости, и в империалистическом окружении. Во-вторых, если пролетариат исходно неспособен стать правящим классом, то:

а) какова природа русской революции октября 1917–1922/1939 гг.?

б) какова была социальная природа советского общества во времена НЭПа, когда Троцкий был у власти? Ведь перерождение началось уже тогда – НЭП был его формой. Этот процесс, в частности, великолепно изобразили в один и тот же год в художественной литературе в романе «Зависть» (1927 г.) Ю. Олеша, показавший, как вчерашние революционеры-борцы против «толстяков» Просперо и Тибул превращаются в новых «толстяков», а в научной – Ю. Ларин (Лурье) в работе «Частный капитал в СССР»;

в) кто может быть реальным субъектом создания новой, то есть посткапиталистической системы? Сама буржуазия, которая в таком случае самоуничтожается как буржуазия, перестаёт быть таковой?

Оставляя эти вопросы без ответа – для дискуссии, зададимся другим вопросом: понимал ли Сталин угрозу перерождения номенклатуры и поворота социализма в сторону капитализма? Безусловно, понимал, не хуже, чем Троцкий. Именно этим пониманием продиктована его теория усиления классовой борьбы по мере продвижения по пути социалистического строительства. Вождь, конечно же, имел ввиду формирование того слоя, который он именовал «проклятой кастой». Сталин, по-видимому, полагал, что жёсткий контроль со стороны «подсистемы страха» над партноменклатурой позволит отсекать загнивающие сегменты; кроме того, в конце 1940-х годов он вернулся к своей идее конца 1930-х о перемещении реальной власти от партаппарата, партноменклатуры, которой оставлялись идеология, пропаганда и подготовка кадров, в Совет министров. Однако после смерти Сталина партаппарат во главе с Хрущёвым взял верх, подмяв под себя и «подсистему страха» (после убийства Берии в 1953 г.), и Совет министров (1955 г.), и армию (1957 г.).

Не имея более сдержек и противовесов и утратив страх, номенклатура к середине 1960-х годов в целом завершила тот путь, на который вступила ещё при Сталине и который Сталин пытался заблокировать, однако слой оказался сильнее и не позволил антикапиталистической системе превратиться в посткапиталистическую, сначала законсервировав процесс («застой»), а затем активизировав классовую борьбу – свою, в своих интересах борьбу, sein Kampf, развернул его в противоположную сторону («перестройка»).

Пророческими оказались слова вовсе не друга России и русских Троцкого: «Советская олигархия имеет все пороки старых господствующих классов, но не имеет их исторической миссии». Постсоветская олигархия – фарсовое проявление этой трагической ситуации, мы имеем дело уже не с перерождением, а с социальным вырождением. Если в 1960-1970-е годы на смену сталинским «соколам» и лауреатам пришли их дети-мажоры (за энным количеством исключений – «социальный хлам», как заметил в своём дневнике актёр Г. Бурков), если в 1970-1980-е годы настало время «внуков»-дельцов и фарцовщиков по сути, по жизни, то в 1990-е – нулевые годы им на смену пришли бандиты, бригады различных социальных уровней и рангов, начавшие грабить и распродавать советские активы. Пророческими оказались и слова Сталина, незадолго до смерти обращённые к соратникам, – слова о том, что после его смерти империалисты их как котят обманут и передавят. Впрочем, нередко обманывают тех, кто готов обмануться, в том числе и из-за корыстных социально-групповых интересов.

10