Борьба вопросов. Идеология и психоистория. Русское и мировое измерения

Вышло так, что своей статьёй 1972 г. (тут уж даже не Крот Истории, который роет медленно, а улитка, которая медленно ползёт по склону Фудзи), причём часто люди не отдают себе отчёт в реальной направленности их действий, разве что порой лишь чувствуют, Яковлев предупреждал тогдашних формальных антикапиталистов и будущих капиталистов: «Внимание! Главная цивилизационная и одновременно классовая опасность для нас – русские с их патриархальными традициями». Яковлев, однако, слишком, на полтора десятка лет до прихода того времени, о котором вместе с М. Волошиным можно сказать: «Расплясались, разгулялись бесы. / По России вдоль и поперёк», забежал вперёд, его идеи пригодятся позже. А в 1972 г. казалось, что карьера из-за злосчастной статьи кончена – кончена карьера. Так сказать, выходило «Бедненький бес / Под кобылу подлез, / Понатужился, / Понапружился, / Приподнял кобылу, два шага шагнул, / На третьем упал, ножки протянул» (А.С. Пушкин). Выходило – но не вышло. Бес, точнее, как сказал бы Ф.М. Достоевский, бесёнок из неудавшихся, с насморком, смог подняться и, оглядываясь во гневе на систему, которой служил и от которой ожидал карьерной благодарности, неровной, хромой походкой заковылял, на тот свет. Заокеанный. Теперь предстояло делать карьеру в другой системе, откуда он вернулся уже заматеревшим, кандидатом в мастера «бесовского спорта».

Post Scriptum, или «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся»

После публикации статьи Яковлева разразился скандал. Задетые неопочвенники сигнализировали М.А. Шолохову. Тот, ознакомившись со статьёй, обратился к Л.И. Брежневу, дав жёсткую характеристику и статье, и её автору. Брежнев попросил (в данном случае – по сути дал указание, поскольку не любил напряжённостей, ссор, конфликтов, а Яковлев, выходило, именно это и спровоцировал) Суслова «разобраться с этим г…нюком». Вопрос обсуждался на секретариате и в Политбюро ЦК КПСС. Яковлев, естественно, получил втык; более того, его сняли с должности заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС и начал решаться вопрос о его трудоустройстве. Сначала планировалось назначить его ректором педвуза, и по сути это означало бы конец карьеры: с такой позиции дальнейшие перемещения – только вниз. И вот тут вмешался, по крайней мере внешне, случай. А скорее всего, не случай, а, возможно, какая-то невидимая или хорошо замаскированная рука организовала перевод Яковлева на работу по мидовской линии, причём не клерком средней руки со Смоленской площади, а послом в Канаду. Эта работа была менее престижной и менее многообещающей, чем в ЦК, но это, во-первых, был путь вбок, а не вниз; во-вторых, загранработа, да ещё послом, да ещё в Северной Америке, пусть и в тихой заводи Канады, но рядом с США, была престижной, больше походила на почётную ссылку, чем на наказание, и оставляла шансы на подъём в будущем. Создаётся впечатление, что кто-то постарался максимально вывести Яковлева из-под удара, вывести как потенциально ценного для решения определённых задач в будущем кадра и законсервировать его за границей, так сказать, про запас.

Чем-то всё это напоминает ситуацию с Михаилом Шемякиным. В 1971 г. он был выслан из СССР. Как вспоминает сам художник, высылке предшествовала беседа с гэбэшным чином, который объяснил Шемякину, недавно выпущенному из психушки (а до этого были аресты), желательность его отъезда за границу. К удивлению Шемякина сотрудник КГБ аргументировал это так. Он сказал, что коллеги-художники не успокоятся и не дадут Шемякину житья и постараются опять упрятать его в психбольницу, как они это уже сделали, правда, с помощью КГБ. К ещё большему удивлению Шемякина офицер КГБ сказал, что лет через десять в СССР произойдут серьёзные изменения, и вот тогда такие люди, как Шемякин, понадобятся, будут востребованы; а пока Шемякину лучше – от греха и коллег по живописному цеху подальше – отсидеться за границей; КГБ оформит это как высылку.