Борьба за любовь

Дамон неопределенно пожала плечами, не отрицая, но и не подтверждая моего предположения. Но я и не нуждалась в другом подтверждении. Сам факт того, что она не смогла ответить на мой вопрос, говорил о том, что на нее наложили печать.

– На мне печатей нет, и посланий тоже я вам не принесла, но это не значит, что со мной можно обращаться подобным образом, – проворчала Лелиан, одним взглядом заставив отпрянуть магистра, решившегося подойти к ней с антимагическими браслетами.

– Не осложняй, – попросила я, забрав у мага оковы и протягивая их принцессе. – Чем быстрее мы убедимся в том, что ты не представляешь опасности, тем скорее все закончится и ты сможешь увидеться с дочерью.

– Давай уже, – недовольно пробурчала Леля и сама защелкнула на своих запястьях скрепленные цепочкой браслеты, вырвав их из моей руки.

– Идемте скорее, девочки будут так рады, – вновь обнимая Мону, сказала Касиян.

– Постой, а как ты узнала, что они вернулись? – спросила я у фрейлины, которой здесь вообще не должно было быть. – И где Раниярса?

– Так она мне и сказала, что Дамон у ворот, – пожала плечами Ян. – Я думала, это ты послала ее за мной.

– Веди их в свой кабинет. Вы вдвоем остаетесь у ворот, остальные – за мной, – отрывисто приказал Карай и побежал во дворец, уводя за собой четверых магистров.

– Не может быть, – прошептала я.

– Да что здесь вообще творится? – воскликнула Леля, и браслеты слетели с ее запястий, рассыпавшись в пыль. – Ой, – смущенно развела руками принцесса.

– Идемте, – махнув рукой, сказала я.

Смешно было надеяться на то, что рассчитанные на обычных преступников, использующих посредственную магию в корыстных целях, оковы сдержат полукровку, совместившую в себе силы и доминантов и магов. Карая они сдерживали только в утраивающей нейтрализующее действие камере. Леля же почти не уступала ему по силе, только проявлялась эта сила в моменты эмоционального напряжения. Например, как сейчас.

– Так что за бедлам у вас здесь творится? – немного успокоившись, повторила Лелиан. – И я не ослышалась, вы говорили про эту предательницу, жену моего брата?

– Да, Рани явилась во дворец, чтобы выкрасть Антуана, но я поймала ее, – ответила неохотно. – Она рассказала, что не предавала Анторина. Уверяла, что это он ее изгнал. Позже нам стало известно, что ее обманом заставили покинуть дворец, убедив в том, что император не желает ее видеть подле себя. А сейчас… я уже не знаю, что думать и кому верить.

– Сама посуди, какая мать оставит свое дитя лишь потому, что стала не мила мужу? Да я бы плюнула в лицо такому супругу и вопреки всему осталась бы рядом со своей крошкой, – уверенно произнесла принцесса. – Я не верю Раниярсе и никогда не верила. Тем более что Анторин следил за ее жизнью после того, как она ушла, и если бы он усомнился, что она счастлива вдалеке от него и Анти, то непременно попытался бы вернуть ее.

– Ты не видела, как она была несчастна и испуганна, – покачала я головой. – И счастье, которое она испытала, увидев сына, невозможно сыграть. Это были настоящие чувства, – не желала я верить в то, что пригрела змею на груди. – И Анторину стало известно, кто и каким образом заставил ее покинуть дворец.

– Скоро узнаем, – коротко ответила принцесса, взбегая по ступеням. – Моя малютка в детских покоях или в моих? – спросила она, когда мы шли по коридору, ведущему как к детским, так и к ее и моим апартаментам.

– Извини, но пока я не могу позволить тебе увидеться с дочерью, – виновато ответила я. – Сначала нужно показать тебя Рафэ. И Рони вместе с ним ожидает в моем кабинете.

– Кажется, твой кабинет превратился в центр мира, вернее двух миров, – проворчала принцесса, но перечить не стала.

Когда мы вошли в кабинет, я не успела даже слова произнести, а Леля и Рони уже обнимались и без стеснения целовались, не обращая внимания на присутствующих. Встреча доминанта и Дамон была более сдержанной, но даже они коротко обнялись и поцеловались. После чего Рафэ без лишних слов проверил вернувшихся женщин и отчитался:

– На Моне пара печатей, скрывающих информацию, а принцесса чиста.

– Быстро в детские покои! Раниярса пропала, возможно, предала, – скомандовала я, и доминарий без лишних вопросов покинул нас, мягко, но настойчиво отстранив от себя Мону.

Мое сердце разрывалось от тревоги за детей, ведь Рани могла беспрепятственно проникнуть в детские, обладая полным доверием Анторина, охраняющего их. Но и Дамон обладала тем, что я должна была получить первой. Если Эмани хотела скрыть от меня послание для Рафэ, то я должна услышать его первой. И мне пришлось переступить через кричащий об опасности материнский инстинкт, чтобы получить знание, которое, возможно, поможет нам одолеть злодейку.

Пока Лелиан и Рони были заняты друг другом, я попросила Касиян освободить Мону от браслетов и, заранее извинившись, если причиню ей боль, воспользоваться своими способностями, чтобы разрушить магические печати.

Подруга лишь слабо вскрикнула и безвольно обмякла на диване. Но я была уверена, что это всего лишь легкий обморок, а печати были разрушены.