Борьба за любовь

– Так этот негодяй уже день как здесь и даже не удосужился встретиться со мной? – воскликнула Леля, резко вскочив с кушетки и схватившись за живот.

– Успокойся, я и сама не видела его. Возможно, меня дезинформировали, – попыталась успокоить подругу.

– Я чувствую, как твое сердце заходится от лжи, – проворчала принцесса, вернувшись на кушетку и поглаживая округлый живот.

– Чувствуешь? – удивилась я.

– Да, представь себе, чувствую. А еще от тебя пахнет слезами и страхом, – недовольно произнесла Лелиан. – Только не спрашивай, как мне это удается, это не я, это она, – указала пальцем на живот принцесса. – Просила же Рондая не экспериментировать с разными видами магии на себе, так нет – не послушал. А теперь гадай, кем будет моя дочь. Но сейчас не об этом речь. Рассказывай, почему тебе страшно и ты плакала?

Я не собиралась посвящать Лелю в подробности этого дня, но слова полились сами собой, и я даже опомниться не успела, как выложила ей все свои тайны и горести.

Лишь закончив рассказ, поняла, что кто-то принудил меня к откровенности магическим воздействием. Попыталась поглотить это воздействие, но остановилась, поняв, что оно исходит из живота принцессы. Неужели мир ждет рождение еще одного уникального ребенка с необычной магией? Хотя в этом нет ничего удивительного, учитывая, кто его родители. Наши дети определенно затмят нас.

– Ой! – воскликнула Лелиан, чем отвлекла меня от раздумий. – Ой-ой-ой! – завопила она, схватившись за живот. – Только не сейчас, еще рано!

Но ребенок, похоже, думал иначе, и я поспешила за помощью.

Поговорить с Рони до ужина мне так и не удалось. Его нашли, уведомили о состоянии жены, и после этого маг был в таком состоянии, что не мог даже изъясняться членораздельно.

Положение спас Рафэ. Доминарий явился к покоям принцессы Лелиан и, отведя меня в сторонку, шепотом уведомил, что Карай действительно жив, но находится в некоем подобии сна и не просыпается.

– Мы с Рони решили, что не стоит об этом распространяться, – шептал доминант, излишне сильно сжимая мою руку каждый раз, когда из-за дверей доносились крики Лели. – И вот тебе тема для размышлений: от него не отходит странное животное – толстый белый кот. И эта мерзость лохматая пыталась ментально залезть мне в голову, нашептывая, что никто не должен знать, что Туманный жив.

– Нет, кот сейчас с моим сыном, – отрицательно покачала я головой, поморщившись одновременно от боли в стиснутой пальцами руке и крика Лелиан.

– Ошибаешься, он не отходит от твоего благоверного, как сторожевой… кот, – ответил доминарий.

– Верь ему, это не простой кот, – прошептала я.

– Да я и сам уже понял. Будь он простым, я бы его щелчком пальцев в чучело превратил, – недовольно проворчал Рафэ.

– А ты пытался? – испуганно спросила я.

– А как же! Только пальцы обжег. Его защищает огромная сила. Подозреваю, это твоя знакомая богиня, – уязвленно прошипел доминант.

– Правильно подозреваешь, – кивнула я.

Тут наш разговор был закончен – раздался громкий крик младенца, только что появившегося на свет. Все присутствующие возликовали, а счастливый отец пожелал отдохнуть от переживаний, побледнев и свалившись в обморок.

Я хотела лично убедиться, что Лелиан в порядке, но была уже глубокая ночь, и придворная целительница, мельком взглянув на меня, вынесла вердикт:

– Отдыхать! И никаких переживаний! Вам нужно беречь себя для нас, ваше величество, а вы на грани обморока от нервного истощения.

Я попыталась возразить, но Рафэ схватил меня за руку и оттащил от дверей покоев принцессы Лелиан силой.

– Она права, тебе нужно отдыхать. Вот и отдохни… рядом с мужем. Рондай сейчас занят, а я, если быть откровенным, чувствую себя жутко в обществе полуживого мага и сомнительного кота. Но и одних их оставлять нельзя, сама понимаешь, – заявил доминарий, провожая меня по коридорам дворца.

Он привел меня в дальнюю часть северного крыла, туда, куда даже прислуга редко наведывается, потому что эта часть дворца была неким подобием архива, хранящего память о всех королях с момента становления Возрении. Именно здесь оставались нетронутыми напоминающие скорее лаборатории рабочие кабинеты Возрена Первого и его сына, Возрена Второго. И именно здесь, среди десятков неприметных, покрытых пылью дверей, затерялась комната, в которой спрятали бесчувственное тело моего мужа.

– Туманной ночи, – пожелал мне напоследок Рафэ и быстро ушел, притворив за собой дверь.

Комнату освещали лишь несколько догорающих свечей, в свете которых недвижимое тело Карая казалось совсем безжизненным. Лишь подойдя к кровати и положив руку на его грудь, я почувствовала дыхание и тепло жизни, исходящее от мужа. И я не выдержала, разрыдалась, упав на кровать и обняв любимого.