Борьба за огонь

– Гвахи убьют ее, – ответил Уак, – но она будет умерщвлена перед Красной луной!

Это был самый таинственный и священный из обрядов, практикуемых Людьми Ночи. Тела побежденных, приносимых в жертву Красной луне, обладали особыми скрытыми свойствами, и эта жертва напоминала о радости вкушения плоти. Даже самые ненасытные смирились с промедлением, и Уак начал придумывать предлог, чтобы остаться с Глаавой наедине перед тем, как она умрет.

– Дочь Реки погибнет под острой скалой! – добавил он.

Четверо гвахов понесли Глааву через лес. Она зажмурилась, потому что не могла смотреть на этих людей без ужаса и содрогания, и, возможно, страдала бы меньше, окажись в лапах медведя или тигра. Для людей ее племени гвахи были омерзительнее, чем старый Урм или Кзахм с бычьей головой, чем даже исполин-оугмар, от которого она спаслась бегством.

Она чувствовала, что близится конец времен: образы в ее сознании, казалось, всплывали из самых глубин бытия.

Гвахи двигались среди древних деревьев, старше, чем сто поколений людей, в их тени чахла трава, в их дуплах, огромных, как пещеры, селились дикие звери.

Деревья расступались; внизу лежала твердая красная земля, затем, окруженная черными хвойными исполинами, выросла остроконечная скала, на вершине которой гнездились орлы.

Словно из-под земли появились еще гвахи – мужчины, женщины и дети – они страшно выли и тянули к пленнице когти.

Она поняла, что жизни ее пришел конец, и горько заплакала. Против гибели восставала вся ее молодая кровь. Она представляла Амхао и великого воина оугмара, который так благородно спас ее; по сравнению с ним гвахи казались еще уродливее, зловоннее и омерзительнее.

Женщины, алчные как волки, даже сильнее мужчин жаждали смерти чужестранки. Чтобы успокоить их, вождь повторил:

– Уак услышал голос Красной луны!

На протяжении поколений сила Красной луны обуздывала непокорных; даже самые неумолимые из женщин смирились и, полные кровожадной ревности, свирепо следили за пленницей.

Напрасно пытался Уак придумать уловку: он не мог вспомнить ни одного заклинания, для которого требовалось быть наедине с девушкой, больше того – при жертвоприношениях он уступал свою власть старикам, которые еще помнили непонятные остальным легенды.

Пойманная антилопа усилила предвкушения шумного праздника: ее убили возле острой скалы и должны были сжечь одновременно с Глаавой.

Хляби небесные позволяют являться звездам – днем они укрываются на дне небосвода, прячась от солнца, а когда наступает его черед погружаться в большое круглое озеро, звезды выходят на поверхность. Гвахи презирают слабые звезды, лишенные силы и храбрости, зато луна смеет являться даже тогда, когда солнце озаряет мир.

Приближалось время, когда над поляной взойдет Красная луна. Двое мужчин развязали лианы, которыми была опутана Глаава. Подошли еще пятеро, вооруженные большими кольями, и девушка поняла, что сейчас умрет. Старый гвах монотонно запел, его песня походила на плеск воды, бьющейся о камни.

«Гвахи рождены ночью, и Красная луна дает им силу. Гвахи – хозяева леса, и четвероногие боятся их кольев и острых камней. Когда чужаки приходят в лес гвахов, чужаки должны умереть, и гвахи выпьют их кровь. Гвахи рождены ночью, и Красная луна дает им силу».

Мужчины потрясали кольями, женщины визгливо кричали, все повторяли хором:

– Чужаки должны умереть, и гвахи выпьют их кровь…

Тогда старик, указывая на Глааву, сказал:

– Эта женщина – чужестранка. Она погибнет!

И колья угрожающе нацелились на Дочь Скалы.

Наступила великая тишина. Все ждали, когда возродится Красная луна.

Незаметно сквозь западные звезды пробилось бледное сияние, и почти в один миг на горизонте показалась безрогая Красная луна.

Старик снова заговорил:

– Красная луна, связующая нас с предками, пред тобой чужестранка. Ты увидишь, как хлынет ее кровь, ты услышишь ее предсмертный крик.

Он воздел обе руки, чтобы подать знак… и в его глазах возник страх. Из рощи терпентинновых деревьев, как муравьи из муравейника, показались темные фигуры. Они стремительно бросились вперед, издавая крики, подобные реву буйволов. Это были верхние гвахи, более длинноногие, чем нижние, пятнистые, как леопарды, но с такой же пористой зловонной кожей, с такой же вздернутой губой, открывающей острые зубы. Могло смениться целое поколение, нижние и верхние гвахи могли ни разу не встретиться друг с другом, но их неукротимая ненависть не исчезала.

Женщины разбежались, мужчины обратили колья против врага, и началась битва, где уцелевшие пожирали убитых.

Оставшись одна под остроконечной скалой, Глаава на мгновение оцепенела от неожиданности, но, поняв, что теперь смерть может обойти ее стороной, попыталась спрятаться. Сбившись в кучу, вне себя от ужаса, женщины-гвахи бежали, забыв про чужестранку. Но, обнаружив, что все они спрятались под теми же древними деревьями, двое из них инстинктивно бросились на Дочь Скалы.

Первую Глаава отбросила кулаком и, схватив вторую за волосы, поволокла ее по земле. Остальные в испуге дали пленнице убежать, и та вскоре оказалась вне досягаемости.