Борьба за Рейн

Дерьмо. Она действительно сломана.

– Я… я не думал, что это имеет значение, учитывая грядущий конец света и все прочее, – бормочет мистер Реншоу из-под жесткой седой бороды. Его некогда яркие глаза потухли, сузились в уголках от боли и покраснели после бесчисленных бессонных ночей.

– Вот почему вы никому не позволяли взглянуть на ногу?

Он пожимает плечами и неловко ерзает на стуле.

– Не хотел беспокоить их еще больше.

Мы с Квинтом обмениваемся быстрыми сочувствующими взглядами, прежде чем я спрыгиваю с прилавка и прохожу по помещению.

Положив руку на плечо мистера Реншоу, я говорю:

– Ну, мир все же не подходит к концу, так что вы скажете, если мы вас приведем в порядок?

Он качает головой, пряча больную ногу чуть дальше под стул.

– Нет?

– Я ценю, что ты пытаешься заботиться обо мне, Рейнбоу. Ценю. Но думаю, что лучше просто оставить всё как есть.

– Почему бы вам не позволить мне самой судить об этом?

Не то чтобы я имела представление о том, что делаю.

Я смотрю вниз на его ногу и даже не прикасаюсь к ней. А нервный старый осел поворачивается на стуле спиной ко мне с громким:

– Нет! – опускает глаза и смущенно посмеивается. – Я хочу сказать… Я в порядке. В любом случае, спасибо, юная леди.

Я выдыхаю достаточно шумно, чтобы он меня слышал.

Мама часто говорила, что самые здоровенные мужики всегда были самыми большими детьми, когда дело доходило до бо-бо.

Мама.

В ту секунду, когда на ум приходит ее красивое, усталое, напряженное лицо, я отчаянно хватаюсь за пустоту, натягивая ее, как защитный костюм, до того, как печаль накроет меня с головой.

Как только оказываюсь в безопасности пустотного тумана, снова смотрю на мистера Реншоу. Его лицо такое же настороженное, как и мое.

– Думаю, тогда мы здесь закончили, да?

Его кустистые брови удивленно приподнимаются.

– Ты не собираешься спорить со мной?

Я качаю головой и поворачиваю его кресло к двери. Используя стул как инвалидное кресло, выкатываю мужчину в коридор.

– Я знаю, что лучше не спорить с Реншоу. Вы все почти так же упрямы, как и самоуверенны.

– Эй, – рявкает мистер Реншоу, – если бы бог не хотел, чтобы я хвастался, ему не следовало создавать меня таким чертовски красивым.

Я качаю головой, пока везу старика домой.

Когда мы добираемся до обувного магазина, меня встречают сносящие с места, восторженные объятия Софи. А после сочувствующий взгляд и объятия миссис Реншоу, говорящие «сожалею о твоих родителях». И после обоих мне хочется плакать.

Это также напоминает мне, почему уходить из магазина смокингов – столь плохая идея.

Чтобы растянуть губы в улыбке, мне требуются все мои силы. Я не могу вспомнить, когда в последний раз ела… или даже стояла так долго. Пятна начинают танцевать перед глазами.

– Он весь ваш, – говорю я, пятясь из магазина, когда помещение начинает крениться. – Я, э-э… Я должна вернуться к Квинту. Увидимся…

Как только оказываюсь в коридоре, отвожу взгляд от их разочарованных лиц и возвращаюсь в «Савви» так быстро, что практически бегу. Не отрываю взгляда от пола и считаю шаги по пути, чтобы мои глаза и разум не блуждали в опасных местах.

Девяносто один, девяносто два, девяносто…

Лишь переступив через порог своего нового дома, наконец поднимаю глаза.

И обнаруживаю, что Кью смотрит на меня.

Она облокотилась на стойку, скрестив руки на груди, и выражение ее лица говорит о том, что она пришла не поздороваться.

– Как оно, док? – невозмутимо спрашивает она.

– Привет, Кью, как дела? – я морщусь от фальшивой жизнерадостности в своем голосе.

Как будто снова в старшей школе, включаю свой южный акцент и пытаюсь быть милой со злыми девчонками, которые только и ждут, чтобы украсть моего парня или отхватить пряди с моего хвостика, когда я не вижу. Что ж, увы для Кью: парня и волос больше нет.

Как и всего остального.

– Просто пришла проверить, как там мой будущий скаут, – Кью перебрасывает свои дреды через плечо, устремляя взор через прилавок в сторону Квинта. – Похоже, ты отрабатываешь свое содержание, леди-сестричка, – ее ядовитые глаза, цвета отходов возвращаются ко мне. – Особенно, раз ты даже не брала свою долю.

Обвинение в ее тоне говорит мне, что я сделала что-то не так, но я, черт возьми, понятия не имею, что именно.

– Прости, долю чего? – спрашиваю я, как можно ласковее.

– Не нужно мне всё это дерьмо типа я-просто-южная-красотка. Я говорю о еде. Знаешь, это такая штука, которая нужна, чтобы остаться в живых? У тебя здесь есть запасы, о которых ты мне не рассказываешь?

Когда я не отвечаю, ее скользкий взгляд пробегает по остальной части магазина. Обыскивая.

– Ты хочешь жить в моем королевстве, Белоснежка? Тогда ты должна делиться своей добычей, уяснила?

Я киваю, с трудом сглатывая, когда Кью проходит около стенда с манекенами, под которым спрятан мой, набитый доверху, рюкзак. Как раз перед тем, как пройти мимо меня, она останавливается так близко, что я чувствую запах травки на ее волосах, и проводит длинным ногтем по моей челюсти.