Борджиа

Англичанин Александр Гордон идет по стопам мэтра. Жизнь папы Александра VI и его сына Чезаре Борджиаиздана в Лондоне в 1729 году (французское издание вышло в 1732 и 1751 годах) и имела огромный успех. В «Обращении к читателю» издатель Пьер Мортье, живший в Амстердаме, объясняет, почему он решил издать эту книгу. Он говорит, что рассказ о преступлениях полезен для человека, потому что это побуждает его стремиться к добродетели, внушая при этом отвращение к злу. Это отвращение тем более велико, что человек, творивший зло, называется главой Церкви Иисуса Христа. «То, что человек подвержен величайшим распутствам, вызванным заблуждением его Разума, необходимо следует из самой природы человека. Но когда Дух Божий выбирает негодяя Главой своей Церкви, то даже глубоко верующему человеку трудно удержаться, чтобы не воскликнуть вслед за Апостолом о altitudo Divitarium!..о Господь Всемогущий!..Нас, протестантов, католики обвиняют в том, что нам нравится издавать оскорбительные книги о распутствах пап. Но мы ответим им: мы не верим в то, что папы избраны Святым Духом, чтобы быть наместниками Иисуса Христа на земле, но историей их поступков мы объясняем причины, по которым мы отказались им повиноваться».

Сам автор обрисовывает характеры своих персонажей в своем «Предисловии»: «В истории Борджиа, — пишет он, — пастырь Стада Христова устанавливает Царство Сатаны и Преисподнюю; Лукреция — дочь Александра — так же знаменита своими распутствами, как славилась своим целомудрием Лукреция Римлянка; Чезаре не отстает от нее — дважды братоубийца, он состоял в кровосмесительной связи со своей родной сестрой… Этот сын оказался достоин своего отца — он уничтожил своих врагов с помощью яда, клятвопреступления и убийства. Но в конце мир увидел, как наказываются подобные преступления. Перед смертью он был изгнан, стал жертвой мести всего общества и лишился всей своей деспотической власти, которая может вызывать только ужас, каким бы ни было мнение Макиавелли на этот счет. То, что когда-то древние придумали в своих трагедиях, в нем нашло свое воплощение, как если бы Божественное Провидение хотело бы на его примере дать урок». В отличие от Гишардена, Гордон считает, что естественная справедливость сыграла свою роль в трагедии Борджиа.

Как серьезный историк он называет свои источники, но при этом не делает различия между Буркардом и Макиавелли, Гишарденом и Томмазо Томази, Онофрио Панвинио и Пьетро Бембо, ставшим кардиналом и автором Истории его времени.Но так как Гордону явно не хватает подробностей об интимной жизни папы и его любовных похождениях, он не стесняется их заимствовать из «подлинной копии рукописи, сделанной с оригинала в Риме, который якобы хранится в библиотеке Ватикана». Если не считать эти весьма сомнительные по достоверности заимствования, использованные документы — тут же в Приложении приводятся 23 источника — внушают доверие. Здесь мы находим цитаты из ГосударяМакиавелли, статью из словаря Морери о генеалогии Борджиа, выдержки из Гишардена, в частности, рассказ о смерти Александра VI, и большое количество фрагментов из Буркарда — манифесты Карла VIII и кардинала Перо, конвенция, подписанная между Александром VI и королем, письма султана Баязида к Александру VI, инструкции, данные папой Джорджо Бузардо, бегство Чезаре в Веллетри, убийство герцога Гандийского, отношения с Савонаролой, отречение Чезаре от кардинальского сана, несчастный случай с папой, письмо к Сильвио Савелли. Таким образом, этот труд стал первой попыткой справочного издания о Борджиа.

Французский публицист Пьер Бейль придерживается мнения Гордона в своем Историческом и критическом словаре,опубликованном в 1697 и переизданном в 1702 году. Он подробно перечисляет все свои источники. Издание Жаком-Жоржем де Шофпье так называемого Дополнения, или Приложенияв 1758 году, дополняет этот список — Гордон там упоминается среди авторов старинных источников, а Томази по-прежнему считается авторитетом, достойным доверия. Так же поступает Луиджи Антонио Муратори, знаменитый архивист герцога Моденского в Итальянских Анналах(1744–1749).

Стремясь к объективности в том, что касается источников, в самом повествовании авторы не могут сдержать своих эмоций. В век философов каждый пытается осудить преступления Борджиа и их презрение по отношению к нравственным принципам личности и общества в целом.