Боргильдова битва

Угрюмо молчал Отец Богов, лишь крепко сжимая верный Гунгнир — ибо множество узников взывало к нему, вопило и кричало, проклинало и молило — всё вместе. Хель же словно наслаждалась всем происходящим, нарочито медленно шагая по извилистой тропе.

Насмешкой казались теперь те слабые отблески цвета и красок, что встретили Старого Хрофта, когда он только подходил к жуткому лесу. Словно специально позволила им Хель проявиться тут, зная, что от этого только возрастут муки заключённых в лесной чащобе.

Но всему приходит конец, настал он и лесу мучений. Хель и Один выбрались под серый полусвет, и великанша ускорила шаг. Так огромна была она, что Отец Богов принуждён был сесть в седло. Дочь Локи бросила на него насмешливый взгляд, но владыка Асгарда не моргнул и глазом. Он тоже мог бы принять облик великана, но предпочитал оставаться тем, кем всегда.

Немного погодя Хель словно поняла, что смешно и стыдно ей идти пешком перед Отцом Богов, словно она — служанка, ведущая под уздцы господского коня.

— Зачем явился владыка живых в царство мёртвых? — спросила она, останавливаясь.

— Об этом не беседуют на дороге, — ответствовал Отец Богов. — В твои залы отправимся мы, и там, как положено вековым порядком, владыка Асгарда станет говорить с распорядительницей Нифльхеля.

— Будь по-твоему, — отмолвила Хель, словно удивлённая твёрдым голосом хозяина Гунгнира.

Дальше пустились они и шли, пока впереди не поднялись стены огромного дворца Хель, Эльюднира. Как и врата Нифльхеля, выкованы они из чёрного железа, множество мёртвых голов украшает их, глаза их горят зелёным огнём, а из раскрытых ртов стекает зелёная слюна. Мертвы они, отрублены и отделены от тел, однако продолжают таращиться на входящих в ворота, клацая острыми зубами.

Отец Богов шагнул через порог, не глядя на жуткие трофеи.

И вновь показалось ему — Хель разочарована, словно ей хотелось, чтобы гость её спросил бы, что это за головы и почему оказались здесь?

В огромной пиршественной зале стояли бесчисленные пиршественные столы, а за ними собрались знатные мертвецы — многие из сражённых Тором гримтурсенов, почитавшихся первыми силачами народа великанов. Множество взглядов упёрлось в Отца Богов, взглядов, исполненных несказанной ненависти. По странному капризу Хель, мёртвые в её зале имели вид несвежих трупов; ужасные раны, нанесённые Мьёлльниром, представали во всей красе.

— Сядь, Отец Богов, и вкуси моего угощения.

— Не может живой принимать яства в доме мёртвых, ведомо тебе это, Хель.

— Что ж, — усмехнулась великанша, — коль скоро ты так страшишься меня, владыка Асгарда, давай скажем друг другу то, что хотели.

— Не знал, что у тебя тоже есть речь ко мне, дочь Локи.

— Есть, Отец Богов. Но, как положено хозяйке, я заговорю, лишь выслушав тебя, бог Один.

— Будь по-твоему, Хель. Я здесь, чтобы предложить тебе союз.

— Союз? — искренне удивилась великанша. — Но разве я не выполняю усердно твою волю, владыка Асгарда? Разве не твоим словом поставлена я править Нифльхелем, принимая тех, кто недостоин Валгаллы? Разве не я покорно несу свою службу множество веков, и никто из асов не слыхал от меня ни слова жалобы? Разве не ко мне сходят трусы, убийцы, мучители, предатели, изуверы? Разве не я делаю так, чтобы их настигла справедливость хотя бы здесь? Всё, что творится в Нифльхель, творится по твоему слову, всемогущий Один.

— Тогда, — сказал Отец Богов, подозревая расставленную ему ловушку, — тебе не составит труда, как моему верному союзнику, исполнить мою просьбу, совсем пустяковую.

— Уж не хочешь ли ты сказать, — усмехнулась Хель, — что твой старший сын перебил всех лучших воинов у племени великанов, остался без достойных противников, и ты явился ко мне просить, чтобы я отпустила бы в мир живых, скажем, Гейррода или Хрунгнира?

— Нет, о дочь Локи, — ответил Старый Хрофт. — Мне всего лишь надо, чтобы отряд твоих воинов присоединился бы к ратям Асгарда и всех остальных семи царств. Ибо на наш мир двигается новый, неведомый никому ранее враг, и только совокупно мы можем оказать ему отпор.

И владыка Асгарда поведал Хель многое из того, что сам знал о Семерых.

Великанша слушала его, не перебивая.

И, когда закончил Отец Богов, очень долго молчала страшная великанша. Молчали и мёртвые, собранные в её зале, и все они смотрели на Старого Хрофта, словно только и ожидая приказа, чтобы броситься на него и растерзать.

— Что ж, — наконец сказала Хель, поднимая взгляд на Отца Богов, такой, что ему захотелось немедля пронзить её Гунгниром, не думая о последствиях, — один раз ты, Один, обрёк меня на существование в залах мёртвых…

— Ты согласилась, Хель.

— Я хотела жить. И была ещё очень молода. Я была уверена, что Тор убьёт меня, стоит мне отказаться. Что случилось бы, откажись я? А, Отец Богов? Что случилось бы со мной тогда?

— Если я дам тебе честный ответ, поклянёшься ли ты дать своих воинов для моей рати?