Боргильдова битва

(Комментарий Хедина: Страна мёртвых… не скажу, что это крайне занимало б меня в пору юности Поколения. Теперь же я думаю об этом всё чаще и чаще. О тех, кто угодил туда, обречённых на вечное заключение. Не все души достаются Великому Орлу, не все попадают в загадочную бездну Спасителя. Немалая доля остаётся и в таких вот нифльхелях. Что-то подсказывает мне, что не всё так просто с собственным царством усопших и в самом Хьёрварде. В конце концов, Хьёрвард один, хоть и весьма важный мир, и едва ли Яргохор с Яэтом навечно оказались бы прикованы к нему. Когда-то я рассказывал Хагену, что следить за бывшим царством Хель желающих не нашлось, и в конце концов там оказался Яэт, Размышляющий Бог. Сейчас я понимаю, что, скорее всего, Молодые Боги каким-то образом слили Нифльхель с другими подобными местами в других мирах — иначе Яэту просто не было бы смысла сидеть только в одном мире, бросив на произвол судьбы прочие…

Здесь кончаются железные страницы, дальше вновь идёт пергамент и торопливая рука Отца Дружин.)

VIII

Советы мои,
Лоддфафнир, слушай,
на пользу их примешь,
коль ты их поймёшь:
дружбу блюди
и первым её
порвать не старайся;
скорбь твоё сердце
сожжёт, коль не сможешь
другу довериться.

Асгард встретил своего Владыку непривычной пустотой. Асы покинули его, собирая рати людей и гномов, светлых эльфов и всех прочих народов, что согласны были выйти на бранное поле.

Долгим выдалось странствие Старого Хрофта. Не только залы Хель открывались ему, но Слейпнир скакал по странным дорогам, где небо сперва сжимается до узкой полосы у всадника над головой, а затем вновь расходится. Неведомые моря, где плещутся непростые волны, отделяют Большой Хьёрвард от этих земель, и Один подозревает, что и солнце тут светит совсем иное — но и здесь сыскались те, кто чувствует приближение Семерых и готов сразиться вместе с Асами.

Правда, при этом Отца Богов у ворот его собственного зала встретила не кто иная, как Лаувейя. Рядом с ней напряжённо переминался с ноги на ногу Локи. Выглядел бог огня так, словно к спине его меж лопаток остриём приставлен кинжал.

— Великий бог Один… — великанша низко поклонилась. Она сейчас приняла свой истинный облик, возвышаясь над Отцом Богов подобно башне.

— Приветствую тебя, Лаувейя, в Асгарде, и рад, что ты решила прийти.

— Многие великаны Ётунхейма послушали меня и тоже будут сражаться под твоим водительством. Под твоим водительством, однако они поднимут свои собственные стяги. И поднимут их выше твоего.

Это было, конечно, оскорблением. Но Старый Хрофт промолчал ещё тогда, в стране великанов, когда мать Локи первой пришла ему на помощь во время тинга у гримтурсенов.

— Пусть поднимают какие угодно стяги и так высоко, как только смогут, — подавляя гнев, сказал Ас воронов. — Этот урон моей чести я постараюсь стерпеть.

Локи только вытаращил глаза.

— Благодарю и восхваляю великого Одина, — вновь поклонилась хекса. — Мои сторонники-гримтурсены помнят и твоё обещание, Отец Дружин, пригласить их всех на пир. Как только ты дашь слово, они немедля пожалуют сюда, с оружием и при доспехах, готовые к бою.

— Впустить великанов в Асгард?! — пробормотал потрясённый бог огня.

— Кажется, ты тоже принадлежишь к сему роду, сынок, — холодно сказала Лаувейя. Локи отвернулся, заскрежетав зубами.

— Сколько же придёт гримтурсенов, Лаувейя?

— Много тысяч. Но далеко не все и даже не половина того, что может выставить Ётунхейм. Большинство сочло, что не встанет рядом с асами, великий бог Один. Прости меня за горькую правду.

— За правду не просят прощения. Что ж, тогда мы накроем столы тут, на равнине, в виду стен Ас…

— Нет, о великий бог, — вдруг перебила Лаувейя. — Мои сородичи особо оговорили, что согласны пировать лишь в твоём зале, где высится твой трон, в Валгалле.

— Они лишились рассудка! — завопил Локи. — Мать, отчего ты не вразумила их?!