Читаем Борис Ельцин. Воспоминания личных помощников. То было время великой свободы… полностью

Завод роботов обеспечивает до 75 процентов мирового спроса и 50 процентов – японского. Руководитель фирмы объяснил нам, что каждые пять лет завод модернизируется и обновляется номенклатура изделий. И уже есть разработки вплоть до 2005 года. Если этого не делать, жесткая конкуренция «съест» завод с его малочисленным персоналом.

Борис Николаевич, видимо, еще со свердловских времен очень интересовался производством роботов. Он подробно расспрашивал директора – главное, что ему важно было узнать, – как формируется технологический процесс, за счет чего такие феноменальные результаты? Однако все объясняется по-японски просто: вначале собрали группу тридцатилетних интеллектуалов, причем «разнопрофильных» (от инженера до физика-математика), и поставили перед ними задачу. Но при этом обеспечили всех жильем, построили спорткомплекс, организовали семьям престижный быт. Из этой группы и был сформирован костяк разработчиков технологии будущего.

На втором этаже, куда нас провели, находились производственные цеха. Стены из стекла при нажатии кнопки бесшумно раздвигаются. В цехах свой особый микроклимат, ни одного человека, какое-то царство механизмов. И вот смотрим: движется робот и везет детали, останавливается, и тут же другой робот эти детали забирает и использует по назначению. А тот, первый, едет дальше и оставляет на каждом участке другие детали. Естественно, весь процесс подчинен магии микропроцессоров, все компьютеризировано. У робота, как нам объяснили, девять степеней свободы. Но это не человекообразные роботы, просто «умные» автоматы – безошибочные и неутомимые труженики. Когда нам показали робота, который делает печатные платы, Ельцин подробно стал расспрашивать директора об этой операции. Чувствовалось, что мой шеф достаточно хорошо разбирается в подобной технологии.

Второй секретарь нашего посольства ездит в серебристой «Тойоте». И я спросил у него: «Как тебе удается содержать ее в таком идеальном порядке?» Он мне ответил примерно следующее: японцы – рабы техники и, собираясь приобрести машину, заключают с фирмой контракт на пожизненное ее обслуживание. Два раза в год – профилактика на сервисной станции. Когда японец покупает машину, ему дают заполнить опросный лист, в котором оговорены форма, высота рулевой колонки, цвет, обивка сидений и т. д. Цвет автомобиля может подбираться к цвету глаз или галстука будущего владельца или под цвет волос любимой девушки. Данные опросного листа закладываются в компьютер, и тот «сигнализирует» на конвейер… В конце его сходит лимузин, о котором мечтал покупатель. Модели автомобилей в Японии меняют чаще, чем у нас носовые платки. В Японии машин много, они привлекательны, словно японские красавицы, с той лишь разницей, что доступны почти каждому трудящемуся.

После посещения завода мы поехали на встречу с премьер-министром и министром иностранных дел. Однако мы часто попадали в «пробки» и даже начали нервничать – не опоздать бы.

Однако водитель успокоил – приедем вовремя. И действительно, буквально за две минуты до начала аудиенции мы въехали в ворота правительственного офиса.

Собралось много журналистов, осаждавших приемную Кайфу. Премьер-министр пригласил Бориса Николаевича в свой кабинет. Вместе с ним прошли туда и мы – Вощанов, Ярошенко и я. Кайфу сказал, что он только что вернулся из Европы, побывал в Союзе и. посетил московский зоопарк и видел там много любопытных животных. Ох, уж эта восточная дипломатия. При чем же здесь зоопарк, думали мы. Надо говорить о деле. Борис Николаевич, с присущей ему прямотой, спросил Кайфу: «А что, разве кроме зоопарка вы там больше ничего не видели?» Так прямо и резанул.

Это была сугубо светская встреча, знак внимания, вплоть до совместного фотографирования. В Японии, кажется, больше чем в США боялись бросить тень на Горбачева. Тень от встречи с Ельциным. Вот, наверное, почему так коротка была встреча. Вдруг открылась боковая дверь, и Кайфу напомнили – время аудиенции закончилось. Я засек по часам: встреча продолжалась ровно 22 минуты.

Разговор с министром иностранных дел был более продуктивный и более продолжительный.

Накаяма очень внимательный собеседник. И при случае сделал Борису Николаевичу комплимент. Оказывается, он «случайно» присутствовал на I съезде народных депутатов СССР и тогда заметил, насколько высок рейтинг Б.Н. Ельцина. Он был отлично осведомлен обо всех предыдущих выступлениях Ельцина и его поэтапном подходе к проблеме «северных территорий».

Перейти на страницу:

Все книги серии Лихолетье: свидетели 1990-х

Борис Ельцин. Воспоминания личных помощников. То было время великой свободы…
Борис Ельцин. Воспоминания личных помощников. То было время великой свободы…

То было время великой свободы, которая зачастую противоречила здравому смыслу. Эту свободу привнес первый президент России Борис Ельцин. Взбалмошный самодур и жесткий политический лидер, сложный и противоречивый человек. О том, каким был Борис Ельцин, как принимались политические решения, повернувшие ход истории страны, вспоминают люди, входившие в круг самых близких, доверенных лиц: его пресс-секретарь (Павел Вощанов), первый помощник (Лев Суханов), министр финансов (Борис Федоров), близкий друг (Михаил Полторанин) и начальник службы безопасности президента (Александр Коржаков) рисуют сложный и многогранный портрет не только «царя Бориса», и но и целой эпохи.

Александр Васильевич Коржаков , Лев Евгеньевич Суханов , Михаил Никифорович Полторанин , Михаил Полторанин , Павел Игоревич Вощанов

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное