Борис Парамонов на радио "Свобода" -январь 2012- май 2013

Борис Парамонов: Так ведь и Нафта левый!  В том-то и своеобразие той эпохи, что крайне левые обратились в крайне правых, вчерашние революционеры-большевики - в деспотических государственников, в строителей идеократии. Об этом тогда же написал большую статью С.Л.Франк, другой известный философ-эмигрант: об устаревшем, не отвечающем современной обстановке разделению на правых и левых.

Александр Генис: Вернемся в 21 век. Как Вы, Борис Михайлович, считаете, нынешняя наша оценка книги Бердяева – может ли она быть позитивно-безоговорочной? Ведь мы видим, что история пошла не так, как ему виделось, что никакого синтеза демократии и Средневековья не произошло, а пошла прямая борьба на уничтожение тезиса и антитезиса, демократии и фашизма.

Борис Парамонов: И понятно, почему. Как раз большевики могли сговориться с фашистами, Сталин с Гитлером; ведь известно, что он готов был предложить Гитлеру мир на условиях дальнейшей договоренности. Но в войну вступили Соединенные Штаты Америки – молодая страна, страна молодой демократии, не испытавшая тех кризисов и крахов, которые претерпела в двадцатом веке старая Европа.

Александр Генис: В этом, собственно, и заключается смысл метафоры Новый Свет, который не хочет повторять историю Старого.

Борис Парамонов: Именно это и дало окраску послевоенному времени. Америка продемонстрировала не иссякшие потенции демократии. Конфигурация сложилась иная – не коммунизм против фашизма, а демократия против коммунизма. И тут очень существенную деталь надо отметить и выделить: дело в том, что коммунизм, пережив острый период идеократии, «сатанократии», как говорил Бердяев, попробовал себя на поле конкуренции с демократическим и капиталистическим Западом. В хозяйственной, экономической конкуренции, вне каких-либо идеологических мотивов. И тут, как и следовало ожидать, наступил его крах. Капиталистическая, скажем мягче – рыночная демократия оказалась победительницей на историческом поле.

Александр Генис: Что и дало поначалу повод для эйфории: вспомним Фукуяму с его «концом истории».

Борис Парамонов: Да, конца, к сожалению, не последовало, а началось новое, можно сказать глобальное, противостояние: Запада с исламским фундаментализмом,  который как раз и можно характеризовать как новейшее Средневековье. Но это тема гораздо шире той, которую поднимают в  российских газетах, жалуясь на дикость современных нравов. Бытовое хулиганство, вроде обливания серной кислотой, не стоит ставить в такой широкий культурно-исторический контекст.

Source URL: http://www.svoboda.org/content/transcript/24912601.html

* * *

Художник и мораль

Иван Толстой: На 2013 год приходится юбилей – 130-летие со дня рождения Алексея Николаевича Толстого. Наш нью-йоркский автор Борис Парамонов предложил мне побеседовать об этом писателе, и я, не скрою, обрадовался. Во-первых, потому, что считаю Алексея Толстого заслуживающим серьезного разговора. Во-вторых, потому, что пишут о нем почти всегда по поверхности и развесистую клюкву – иногда, впрочем, в том же духе, в каком он сам писал, так что жаловаться трудно. В-третьих, потому, что за последние годы – после долгого перерыва – стали выходить толстые книги об Алексее Николаевиче: назову биографию в серии ЖЗЛ (автор Алексей Варламов), две книги Юрия Оклянского и, особенно, две больших монографии Елены Дмитриевны Толстой (внучки писателя). А в декабре, то есть два месяца назад, роман «Хождение по мукам» (первая, эмигрантская версия) напечатан в наиболее престижной серии – «Литературные памятники».

Между днем рождения писателя (10-м января по новому) и датой кончины (23-го февраля) в самый раз завести эту беседу.

Но начать я хотел бы с небольшого фрагмента, для затравки, из программы 2005 года, тоже посвященной Алексею Толстому. Наш гость в московской студии - заведующая музеем Толстого в Москве - Инна Георгиевна Андреева.

Георгий Георгиевич (Санкт-Петербург): Я хотел бы посмотреть на творчество Алексея Толстого с гораздо более широких позиций. Как известно, в 17-м году Ленин установил первое в мире тоталитарное государство. Второе, как известно - Муссолини, а третье - Адольф Гитлер. Так вот, не правильно ли будет рассматривать творчество Толстого, который, как известно, прославлял Ивана Грозного в годы Сталина - а сталинская эпоха, это - десятки миллионов жизней людей, не правильно ли было бы рассматривать его творчество с точки зрения приспособления к этому тоталитарному государству, которые принесло столько бед народам России. И рассматривать таким образом не только творчество Алексея Толстого, а также писателей, которые работали на потребу тоталитарного режима. А что касается "Детства Никиты", то это все писали - и Аксаков, и Лев Николаевич, это слишком просто.