Борнвилл

После этого “Лунный гонщик”, при всей его экстравагантности и колорите, ничего, кроме разочарования, подарить не мог. И действительно: на него Питер не пошел, став первым из братьев, кто отвернулся от семейного ритуала, объявив, что, по его мнению, Джеймс Бонд – это сплошной детсадовский джингоизм и что теперь он, Питер, предпочитает европейское камерное кино. А затем, в июне 1981-го, когда в прокат вышел “Только для твоих глаз”, взбунтовался и Джек – решил посмотреть его со своей девушкой Патришей в первую же неделю, предоставив поддерживать традицию Мартину с Джеффри. Что они все равно намеревались делать. Вопреки тому, что последние несколько месяцев он снова жил под одной крышей с отцом, Мартин ощущал, как они отдаляются друг от друга, а поход в кино казался хорошей возможностью эту брешь затянуть. Можно было бы вместе посмотреть фильм – как в старые добрые времена, – затем пойти выпить, а может, даже поболтать о Бриджет. А что, если под целительным влиянием Роджера Мура, мультяшного насилия, неправдоподобно красивых женщин и череды изысканно-игривых острот Джеффри отрясет с себя нынешнюю свою сдержанность и они смогут по душам и серьезно поговорить о том приятнейшем обороте, какой приняла Мартинова жизнь? Уверенно сочтя, что такая стратегия сработает, Мартин предложил вечер четверга ближе к концу июля. Отец согласился и взял два билета в кинотеатр в Солихалле.

* * *

Сеанс начинался в 18:45. Мартин прибыл вовремя и зашел в фойе кинотеатра, но отца нигде не было видно.

Через несколько минут объявилась некая молодая женщина. Она оказалась очень хорошенькой и смутно знакомой – и, к удивлению Мартина, двинулась прямиком к нему.

– Здравствуйте, – сказала она. – Помните меня?

Не имея крепкой памяти на лица, он поначалу безуспешно пытался нащупать имя. Но потом вдруг все сошлось.

– О… да… Пенни, верно?

– Верно. Мы познакомились в доме у вашего отца.

Отцова секретарша.

– Он, кстати, сам тут скоро появится, – сказал Мартин. – Вы тоже приехали кино посмотреть? Можете сесть с нами, если хотите, или… нет, вы, наверное, сами здесь с кем-то встречаетесь.

– Встречаюсь. С вами.

– Со мной?

– Джеффри пришлось остаться на работе допоздна. Он не хотел, чтоб билет пропал, и спросил, не соглашусь ли я сходить вместо него. – Вид у Мартина сделался… не то чтобы поникший, однако, несомненно, изумленный, и она добавила: – Он просил передать вам, что ему очень жаль. Он знал, что вы очень ждали этой встречи.

Мартин кивнул.

– Эх, ну что ж.

– Вы не возражаете? В смысле, что я приехала.

Тут Мартин осознал – чуть поздновато, – что он не очень-то учтив и не выказывает особой признательности: с ее стороны это было, как ни крути, любезно – появиться здесь, чтобы составить ему компанию. У нее, вероятно, были свои планы, а она их ради него отложила.

– Нисколько. Пойдемте в зал? С минуты на минуту начнут анонсы крутить.

Они вооружились попкорном и “Киа-Орой”[69] и нашли себе два свободных места в партере. Свет еще не погасили, в динамиках звучала фоновая музычка. Несколько минут они поддерживали натянутый разговор о пустяках. Мартин узнал, что Пенни живет рядом, в Дорридже, в банке работает с тех самых пор, как окончила школу в восемнадцать лет, квартиру снимает с двумя подружками, а о Джеффри отзывалась исключительно хвалебно – он нравится всем, кто с ним работает, сказала она, особенно женщинам, потому что всегда обращается с ними уважительно, не то что Энди, старший конторщик, тот вечно руки распускает. Мартин, в свою очередь, предложил несколько крупинок личных сведений, однако о Бриджет не упоминал (говорить о ней почему-то показалось лишним) и уже добрался до середины, может быть, чрезмерно подробного изложения последней еженедельной встречи местного отделения СДП, когда, к его облегчению – и, скорее всего, к ее, – свет погас и начался киножурнал. Помимо анонсов, высидеть предстояло немало рекламы – в основном низкобюджетных роликов местных предприятий. Пенни потешалась над ними, нашептывая Мартину на ухо шутливые ехидные комментарии. Он изо всех сил старался отвечать в том же беззаботном духе, однако это вновь показалось ему и странным, и неуместно интимным – эдак с придыханием обмениваться любезностями с женщиной, которая не Бриджет, и когда начался фильм, Мартин обрадовался, что дальше можно смотреть молча.

Судя по отзывам, “Только для твоих глаз” – фильм посерьезней своих предшественников, попытка кинематографистов воссоздать суровость эпохи Шона Коннери. Мартин, чей вкус на вымысел – как и вкус на что угодно – был умеренный, такую смену вектора одобрил. Действительно, пора уже Бонду войти в 1980-е. Пока шла заставка, где силуэты нагих молодых женщин совершали всевозможные провокационные вращения, он счел необходимым повернуться к Пенни и сказать:

– Пора им уже было выкинуть все это дело.

Однако Пенни, кажется, не разделяла его неприятия.