Бородатая банда

Когда я вошел, на длинном приставном столе как раз была расстелена большая топографическая карта. И, как я отметил даже беглым взглядом, это была карта населенного пункта и его окрестностей. Над картой склонились три офицера оперативного отдела, начальник штаба сводного отряда майор Покрышкин, командир отряда подполковник Подкопаев и три незнакомых мне офицера, из которых только один был в «камуфляже» с погонами майора, а двое других — в цивильной одежде и даже при галстуках. Но я ни секунды не сомневался, что они офицеры. Это даже не нюх подсказывал, а какие-то неуловимые для человека невоенного детали. Не знаю, как, но офицеров я определяю сразу.

— Вот и наш главный исполнитель прибыл, — сказал подполковник Подкопаев, выпрямляясь над столом. — Проходи, старлей, становись ближе…

— Я сначала ему положение объясню, — вступил в разговор майор Покрышкин. — Дело, Сереня, обстоит так. Сегодня на совещании участковых уполномоченных в республиканском МВД один из них по фотороботу, который я тебе присылал, определил подозреваемого, бывшего жителя своего села. Сейчас, правда, Джабраил Гаджимагомедов живет в другом селе, где служит имамом. Он уезжал в Саудовскую Аравию, окончил там исламский университет, факультет богословия. По возвращении стал имамом, строит свою мечеть. В Саудовской Аравии, как известно, государственная религия — ислам ваххабитского толка. Честно говоря, наши смежники из ФСБ, — майор кивнул в сторону троих незнакомых мне офицеров, — не в курсе, какую ветвь ислама доносит до сельчан имам Джабраил. А в духовном управлении мусульман республики уверены, что он проповедует классический ислам, то есть традиционный, как и везде. То есть о ваххабизме и речи, кажется, не идет. Участкового, что опознал по фотороботу Гаджимагомедова, попросили написать на него характеристику. Тот написал. С такой характеристикой раньше, при советской власти, в партию можно было бегом вступать. Со всех сторон идеальный и благонадежный человек. Сотрудник ФСБ провел опрос жителей села, где этот имам Джабраил вырос. Соседи отзывались о нем точно так же, как участковый. Таким образом, встал вопрос, как говорится, «на засыпку»: мог ли человек настолько перемениться за время обучения в исламском университете, что стал бандитом? Или вышла ошибка и мы ищем не там, где следует? Фоторобот — это все-таки не фотография…

— Мне необходимо его сфотографировать? — спросил я.

— Кого? Имама? — переспросил один из офицеров ФСБ, что были в цивильной одежде.

— Нет, главаря бандитов, товарищ… Извините, не знаю, как к вам обратиться по званию.

— Можешь просто: товарищ генерал…

Если он надеялся меня этим смутить, то напрасно. Я без смущения добавил:

— Товарищ генерал…

И сделал вид, что готов слушать дальше. Мне это было просто изобразить, потому что я действительно приготовился слушать, а не говорить. Сказать мне особо было нечего.

— Если бы ты это сделал, мы бы тебя, старлей, на руках носили, — заявил подполковник Подкопаев. — Все оставшиеся десять дней твоей командировки. Девять дней с небольшим то есть…

Последняя фраза, как я понял, не для меня была сказана, а для сотрудников ФСБ. Командир отряда, видимо, уже не в первый раз говорил им о том, что моя командировка заканчивается, и напоминал еще раз.

— Я так понял, что у старшего лейтенанта есть какие-то соображения о новой террористической акции со стороны этой банды? — спросил генерал, посмотрев сначала на майора Покрышкина, потом на подполковника Подкопаева. Мои командиры хранили молчание.

— Чтобы просчитать такую возможность, товарищ генерал, мне потребуется понять мотивы совершения преступлений. И в первом, и во втором случаях. А если такие данные поступят, то я готов подумать о провокации, которой я их куда-то приглашу. Скорее всего, под автоматные стволы своего взвода…

— Как все просто… — генерал покачал головой.

— Ты ведешь себя, старлей, настолько уверенно, что невольно возникает мысль, будто тебе известно что-то такое, что не известно следствию, — сказал второй представитель ФСБ в гражданской одежде. — Можешь называть меня «товарищ полковник»…

Последней фразой он предупредил мой вопрос. Психолог… Иначе говоря — слесарь человеческих душ. Немножко грубовато, но по существу…

— Ладно, Сереня, доложи, что там и как на дороге было…

— Я сам в другой группе находился, знаю о случившемся со слов сержанта Корнелазова, командира второго отделения, и капитана Джелалутдинова, инспектора дорожно-патрульной службы ГИБДД. Могу сообщить только то, что рассказали они.

— Выкладывай, — велел генерал.

Я выложил. Рассказал все и даже продиктовал, заглянув для проверки в монитор планшетника, данные на капитана Джелалутдинова. Полковник попросил повторить телефонный номер, который он записывал. Я повторил. И даже монитор планшетника к полковнику повернул, чтобы он мог сверить услышанное с написанным.

— Значит, просто испугался капитан полиции… — сделал вывод генерал. — Тогда зачем он вообще в полиции служит!

— Выходит, так… — согласился подполковник Подкопаев и проворчал, услышав мой вздох: — Ты с нами не согласен, старлей?