Бородавки святого Джона

Неизвестная женщина в черном видела его; в случае чего, она присягнет, что убийца – он. Кто она? Подружка Ромашки? Он никогда не видел ее раньше… Или видел? Ее лицо уже казалось ему смутно знакомым. Маленькое прозрачное личико с круглыми совиными глазами, определенно виденное раньше. Где? Если бы она не убежала, может, удалось бы поговорить с ней, что-то прояснилось бы… Она пришла к Ромашке на ночь глядя, значит, не чужая, а имела право. Без звонка. Ромашка ожидала его и вряд ли бы разрешила ей прийти, сказала бы, извини, давай завтра. Если только Рамона не собиралась свести их: женщину в черном… траур? и его, Андрея… Зачем? Остается только гадать. Если так, то эта женщина знает о нем все или почти все…

От этой мысли ему стало тошно. Ему никто не поверит. Если после убийства жены у него была хоть какая-то надежда на то, что ему поверят, то сейчас… после того, как он привел домой чужую женщину и его видели рядом с трупом Рамоны… Идиот! Трижды идиот! Не бывает подобных совпадений! Интересно, кому нужно его топить?

Нет, думал он через минуту, я сам вляпался в это дерьмо, никто не собирался меня подставлять. Я сам приехал на дачу. Сам принял идиотское решение, сам все запутал, привел в дом эту женщину. Убийца действует последовательно – сначала Валерия, потом Ромашка… а он, Андрей, все время путается у него под ногами. Убийца и мечтать не мог о таком раскладе – лох дважды появляется на месте убийства. Вот именно – лох! Это ему, а не… потерявшей память женщине нужны сеансы у психиатра, у обрусевшего эстонца… как его? При мысли о психиатре Андрей едва не застонал. Он будет возить к нему свою мнимую жену, платить бешеные деньги, спрашивать доктора, как она, есть ли надежда, и тайно молиться, чтобы лечение не увенчалось успехом.

Кто следующий, думал Андрей в отчаянии. Я бы поставил на… на незнакомку в трауре. Неспроста она шла к Ромашке в полночь. Их что-то связывает… неспроста! И траур! По кому? Андрей не мог избавиться от мыслей о женщине в трауре, она беспокоила его, предчувствие подсказывало ему, что ей грозит опасность. Ее бледное испуганное лицо стояло у него перед глазами. Она недаром пришла к Ромашке ночью! Ее гнал страх. Рамона тоже подыхала от страха. Убийца боится незнакомку, точно так, как он боялся Валерию и Ромашку, а потому… убьет! У него просто нет выхода, он убирает всех! Твердой рукой. Всех, кто… что? Господи, куда же они все вляпались?

Часы на площади глухо пробили три раза, и Андрей очнулся. Неужели три? Он поднес запястье к глазам. Действительно, три. Ни души вокруг. Тусклый уличный фонарь. Тихо и пусто. Время призраков.

…Дома было тихо. Он подумал, что тишина пустой квартиры и квартиры, где есть человек, даже не выдающий своего присутствия шелестом платья или дыханием, разные. Сейчас тишина была другой, а не такой, как позавчера, два дня тому назад, три…

Он осторожно двинулся в кабинет, приостановившись у комнаты Элеоноры. Черт! Завтра же… нет, уже сегодня… Собрать вещи, все ее пошлые статуэточки и букетики – и чтобы духу ее здесь не было! Он представил, как Элеонора, узнав о случившемся, примчится сюда, откроет дверь своим ключом… И ключ забрать! Отдать деньги, вещи и забрать ключ! Венька все сделает. Он Элеоноре не по зубам – ее недовольные гримасы и поджатые губы, взгляды раненого оленя и даже слезы не произведут на него ни малейшего впечатления. Не забыть забрать ключ!

…Где же он ее видел, эту женщину в трауре, думал Андрей, ворочаясь на холодном кожаном диване. Где?

Глава 11 АЛИСА

Алиса, полная ужаса, летела вниз по лестнице. Всхлипывая, больно натыкаясь на перила, она кружила по темной лестничной спирали. Выскочив на светлый пятачок крыльца у подъезда, не останавливаясь, понеслась через двор, слабо сознавая, куда бежит. Она неслась, подвывая от ужаса и шепча: «Как же так… Ромашечка… как же так?»

Выскочив со двора на улицу, где попадались еще немногочисленные прохожие, горели фонари и ездили машины, она остановилась посреди тротуара. Ее трясло, зубы выбивали дробь. «Пьяная, что ли?» – пробормотал кто-то, толкая ее. Она шарахнулась в сторону, доплелась до киоска, из которого неслась музыка, оперлась спиной о дребезжащую тонкую фанерную стенку. Съехала по ней и уселась на асфальт, подобрав колени и обхватив их руками. Так она сидела довольно долго, отупевшая от ужаса и растерянности.

Она устала. Ей хотелось спать. Начал накрапывать дождь. Неподалеку остановилась патрульная машина. Алиса с трудом поднялась, опираясь рукой о киоск, и побрела к остановке. Только в троллейбусе она поняла, как замерзла. Она забилась в угол и уперлась лбом в холодное стекло. От ее теплого дыхания на стекле появилось туманное пятно. Пустой троллейбус, сверкая огнями и кренясь, плыл в косых струях дождя. Уставший до чертиков водитель не объявлял остановки, и Алиса едва не проехала…

– Алиса, ты? – крикнула из спальни сестра. – Где можно шляться за полночь? Совести у тебя нет, я только уснула…