Бородинское поле

лавины танков вынуждена была оставить станцию

Волоколамск. Да, если Клюге прорвет здесь оборону полка, то

его танки смогут ворваться в Кубинку с юга. Мысль эта больше

всего тревожила командарма, и он уже готов был отдать

Спасскому свой последний резерв - две стрелковые роты и

дивизион "катюш". Но канонада на автостраде в районе

Дорохово настораживала и заставляла воздержаться от

подобного решения. "Дорохово... Тучково", - мысленно

повторял Говоров названия двух железнодорожных станций.

Потом обратился к командиру полка:

- Товарищ Спасский, я прошу вас, - он сделал нарочитое,

слишком явное ударение на слове "прошу", чтоб подчеркнуть,

что он не приказывает в данном случае, хотя должен был бы

приказать, а просит, - прошу вас продержаться на этих

позициях хотя бы тридцать шесть часов.

Полосухин и Спасский переглянулись: почему именно

тридцать шесть, а не двадцать четыре или сорок два? Но их

безмолвный вопрос остался без ответа: Говоров, не говоря

больше ни о чем, простился и уехал в Кубинку.

Командующий Западным фронтом генерал армии Жуков

нервно расхаживал по просторной комнате в Перхушково,

хмуря большой лоб и сжимая крепкие кулаки. Он только что

положил телефонную трубку - разговаривал с генералом

Рокоссовским. И разговор этот расстроил его. Не обошлось без

резких слов. Еще до войны жизненные пути Георгия

Константиновича Жукова и Константина Константиновича

Рокоссовского не однажды перекрещивались. Они были

одногодками, хорошо знали друг друга. Познакомились в 1924

году во время учебы на кавалерийских курсах

усовершенствования командного состава. Потом в

Белорусском округе Рокоссовский командовал кавалерийской

дивизией, а Жуков в этой дивизии командовал полком. Затем,

уже перед самой войной, Жуков командовал Киевским округом,

а Рокоссовский в этом округе был командиром корпуса.

Принцип воинской требовательности и исполнительности

Жуков возводил чуть ли не в своего рода фетиш. Иногда он

требовал от своих подчиненных невозможного, выполнить

приказ "через не могу", и в конечном счете невозможное

становилось возможным, хотя и доставалось оно дорогой

ценой. Обладая острым аналитическим умом стратега, он умел

всегда и во всем видеть главное, жизненно важное и

сосредоточить на этом главном всю энергию, волю, силы и

средства, находящиеся в его распоряжении.

В данном случае этим главным была Москва. Во имя ее

спасения он использовал в полной мере предоставленную ему

власть. История поставила вопрос круто и бескомпромиссно:

речь идет не только о Москве как о стратегическом центре и

даже не как о столице. Речь идет о существовании Советского

государства: быть или не быть. Опыт Кутузова в данном

случае не годился. На этот раз Москву сдавать было нельзя.

Ее нужно отстоять любой ценой.

В самый критический час нависшей над Москвой угрозы

ему позвонил Сталин и спросил:

- Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас

об этом с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.

Жуков ответил спокойно и без колебаний:

- Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее

двух армий и хотя бы двести танков.

- Это неплохо, что у вас такая уверенность, - сказал

Сталин.

Да, он был уверен. Без этой уверенности нельзя было

победить. Он был требователен, излишне крут и суров в своей

требовательности, как казалось некоторым в сорок первом.

Время было суровое.

Сам он знал, что бывает иногда грубоват. С этой своей

слабостью он пытался бороться, сожалел о крепко сказанном

словце и обидной фразе. Знал, что и Рокоссовский сейчас

обиделся - человек он тонкий и восприимчивый, сам не

повысит голоса даже на виноватого и переживает, когда на

него повышают голос. "Но ведь за дело же, - думал

командующий, уже мысленно продолжая разговор с

командармом шестнадцатой. - Дивизия Панфилова отошла?

Отошла. А по какому праву, когда приказано стоять насмерть?!

Говорит, армия осталась без артиллерии. Почему? Почему,

отступая, бросили орудия и трактора?! Противник оказывает

сильный нажим, рвется к Волоколамску напролом, не считаясь

с потерями. А шестнадцатая армия осталась без артиллерии и

завтра не сможет вести бой. Одними бутылками да гранатами

танки не остановишь. Чем помочь, когда и фронтовые резервы

уже введены в действие?.. А помочь нужно, хоть чем-ничем".

Он позвонил начальнику штаба:

- Василий Данилович, направьте Рокоссовскому два

полка зенитных пушек.

Он знал, что 37-миллиметровый снаряд по представляет

особой угрозы для немецких танков, но все же... И в это время

звонок от Говорова. Командарм пятой докладывал о тяжелом

положении, сложившемся на центральном участке. Свой

последний резерв - две стрелковые роты и дивизион "катюш" -