Бородинское поле

- Да ведь тут и "Повесть временных лет", и "Поучения

Владимира Мономаха", и "Слово Даниила Заточника".

Любопытный сборник. Да, вы правы, Иосиф, это по моей

части. - Голос у него внушительный, глаза влажные.

- Ну-ка, ну-ка, что там про баню, покажь, - потянулся к

книге Глеб. Он уже возбудился и от спиртного, и от вестей из

дому, привезенных Думбадзе. - Нам сейчас это кстати.

- Вот здесь, товарищ подполковник, я заложил страницу, -

показал Думбадзе.

Глеб взял книгу и вслух прочитал:

- "Удивительное видел я в Славянской земле по пути

своем сюда. Видел бани деревянные, и разожгут их докрасна,

и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и

поднимут на себя прутья гибкие и бьют себя сами, и до того

себя добьют, что едва слезут, еле живые, обольются водою

студеною и тогда только оживут. И творят так всякий день,

никем не мучимые, но сами себя мучат и этим совершают

омовенье себе, а не мученье".

Прочитал, поднял возбужденные глаза на своих

слушателей, словно призывая их прокомментировать.

Судоплатов сказал, покусывая губы:

- Какой-то иноземец написал. В каком году?

- Одиннадцатый век, - авторитетно ответил Брусничкин с

прежней внушительной интонацией в голосе.

- Черт с ним, с иноземцем, - разгоряченно сказал Глеб. -

А ведь здорово, а? Удивлялся, но все понял: "совершают

омовенье себе, а не мученье". И так всякий день. Умели наши

предки держать тело в чистоте да здоровье.

- Так ведь она же, баня, заменяла им поликлинику и

санаторий, - сказал Судоплатов.

Глеб продолжал листать книгу. Он увлекся. Вслух читал:

- Ага, вот интересно - "Поучения Владимира Мономаха",

тысяча сто семнадцатый год. Давненько. Ну-ка послушаем,

чему этот князь учил. "Еде и питью быть без шума великого,

при старых молчать, премудрых слушать, старшим покоряться,

с равными и младшими любовь иметь, без лукавства беседуя,

а побольше разуметь..." Как думаешь, комиссар, по-моему, это

поучение и для нас годится?

- Вполне приемлемо, - отозвался Брусничкин. Глеб

продолжал читать:

- Слушайте дальше: "Не свиреповать словом, не хулить в

беседе, не много смеяться, стыдиться старших, с непутевыми

женщинами не беседовать и избегать их, глаза держать книзу,

а душу ввысь, не уклоняться учить увлекающихся властью, ни

во что ставить всеобщий почет. ."

- Князь был великий лицемер, - со знанием заметил

Брусничкин, перебив Глеба. - Сам-то он зело увлекался

властью, почет и славу вельми любил.

- А кто не любит власть и почет? - сказал Глеб и

продолжал читать: "Старых чти, как отца, а молодых, как

братьев. В дому своем не ленитесь... На войну выйдя, не

ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не

предавайтесь, ни спанью... Лжи остерегайтесь, пьянства и

блуда, от того ведь душа погибает и тело..." А что, этот

Мономах, видно, не дурак был, и поучения сии не грешно бы и

нам, его далеким потомкам, уразуметь. Как думают на этот счет

историки? - Посмотрел весело на Брусничкина и подал ему

книгу.Леонид Викторович снисходительно улыбнулся, листая

машинально страницы, ответил:

- История - предмет живой и самый наглядный,

конкретный, как ничто другое. Умным она помогает, глупых -

наказывает. Вот что говорит Даниил Заточник: "Не лиши хлеба

мудрого нищего, не вознеси до облак глупого богатого. Ибо

нищий мудрый - что золото в навозном сосуде, а богатый

разодетый да глупый - что шелковая наволочка, соломой

набитая... Лучше слушать спор умных, нежели указания

глупых".

Он читал вяло, с ленцой, как человек, давно постигший

эти древние истины и знающий цену всему.

Глеб взял книгу у Брусничкина. Перелистывая страницы,

он заинтересовался какими-то строчками и стал их

внимательно читать, затем сказал громко и оживленно:

- Послушайте, как Владимир Мономах бдительности

поучает: "...Сторожей сами наряжайте и ночью, расставив

охрану со всех сторон, около воинов ложитесь, а вставайте

рано; а оружия не снимайте с себя второпях, не оглядевшись

по лености, внезапно ведь человек погибает. ."

- Это и к нам имеет прямое отношение, - отозвался

Судоплатов.

- Конечно, - поддержал его Брусничкин. Взглянув на

Сашу, он добавил: - Мы, Александра Васильевна, наверно,

утомили вас историческими экскурсами. Оставим историю и

нальем еще по глотку прекрасного грузинского напитка,

которым одарил нас сегодня Иосиф. За хозяйку стола. Ваше

здоровье, Александра Васильевна. - Он поднялся и чокнулся с

Сашей.

Поднял стакан и Глеб, подошел к Саше, посмотрел ей в

лицо мягко и печально, сказал негромко:

- За вас, Александра Васильевна. Чтоб вас миновали

вражеские пули, снаряды и бомбы.

- И мины, - подсказала Саша и в смущении опустила

глаза.- И мины, - согласился Глеб.