Бородинское поле

потерь. Фашистские автоматчики нас больно жалят, - волнуясь,

ответил Глеб.

Говоров метнул строгий взгляд на Полосухина, и комдив

немедля отозвался на этот недвусмысленный взгляд:

- Товарищ командующий, у нас совершенно нечем

прикрыть артиллерию. Есть роты, в которых осталось по

двадцать человек, - оправдываясь, быстро заговорил

Полосухин.

- Виктор Иванович! - Говоров остановил его жестом руки.

- В таких случаях надо всегда видеть главное. Кто для нас

самый опасный враг в настоящее время? Пехота, авиация,

артиллерия или танки?

- Танки, конечно, - покорно отозвался Полосухин.

- И наше спасение от них - артиллерия. Согласен?

- Согласен, товарищ командующий.

- А коль согласен, то делай вывод: беречь артиллерию

пуще всего, создать ей условия для самого эффективного огня.

А вы что делаете? Оставляете батареи без стрелкового

прикрытия. И еще ищите оправдания: нечем прикрыть,

двадцать штыков в роте. И меньше будет. А воевать надо. И

побеждать надо. Остановили же мы его, выдохся. Но не сдох.

Готовится к новому прыжку. И мы готовимся. Снова основная

тяжесть битвы ляжет на артиллерию и танки. Танков у нас

мало, вы это знаете. Как Суворов говорил? Воюют не числом,

а умением. Ведь вот лес, наш родной лес, верный защитник и

союзник наш. А мы всегда и везде на полную мощь пользуемся

его услугами? Нет.

Он замолчал, и в этой паузе вдруг заговорил Брусничкин:

- Сегодня, товарищ генерал, на эту тему опубликована

статья в "Красной звезде". Ваша статья. - Он ловко достал из

полевой сумки газету.

- Да? Я еще не видел, - глухо и сдержанно отозвался

Говоров.

- Вот, пожалуйста: "Опыт боев в лесах", - сказал

Брусничкин и подал командарму газету.

Тот взял ее, мельком пробежал глазами текст статьи,

подписанной его именем, вслух прочитал:

- "Мы требуем, чтобы подразделения не жались к тропам

и дорогам. Лес дает большой простор для скрытого маневра

мелких групп, и это необходимо полностью использовать". О

лесах мы с вами уже говорили, и все же приходится снова

напоминать. Кстати, перед позициями вашего полка, товарищ

Макаров, лес, вокруг - кустарник. Он может быть отлично

использован даже небольшой группой прикрытия. Скажем,

взвод или два автоматчика.

Говоров возвратил Брусничкину газету и сказал, глядя на

Полосухина:

- Перед полком Макарова, кроме боевого охранения,

ничего нет.

- Там должна быть танковая засада, - сказал Полосухин.

- Ее может и не быть. Два десятка танков я беру в

подвижную группу. Так что обеспечьте полк стрелковым

прикрытием.

- Понятно, товарищ командующий, - тихо сказал Виктор

Иванович. - Выделю подполковнику Макарову взвод

автоматчиков. Больше не смогу.

- Возможно, мне придется взять от вас сотню штыков. Мы

создаем армейский подвижной резерв из танков и пехоты.

Последние слова повергли Полосухина в уныние. Он

помрачнел, что-то отчужденное появилось в глазах. Говоров

заметил резкую перемену в комдиве, спросил кратко, хотя и

догадывался, в чем тут дело:

- Вы что, расстроены?

- Товарищ командующий, тридцать вторая дивизия

второй месяц не выходит из боя, - с обидой в голосе начал

Полосухин. - Вы знаете, как нам досталось...

- Знаю, Виктор Иванович, - перебил Говоров, -

пятидесятая и восемьдесят вторая дивизии выделят основные

силы для подвижного резерва армии. По четыреста штыков

каждая. - И он протянул руку Макарову и Брусничкину.

Штаб артиллерийского полка располагался в небольшой

деревеньке, в которой уцелело четыре избы, колхозная

конюшня да две бани. В двух избах размещалось

командование и штаб, а две другие определили под санчасть.

Конюшню отдали тылам, а бани использовали по прямому

назначению.

В тот же вечер Макаров, Брусничкин и Судоплатов

впервые за два месяца напарились в хорошо натопленной

бане. А потом в теплой избе решили вместе поужинать. Ужин

готовила Саша, помогали ей Чумаев и Коля. После гибели

Акулова Брусничкин по совету Глеба взял себе в ординарцы

Чумаева, а Коля был выдвинут на должность ординарца

командира полка. Глеб полюбил мальчонку и относился к нему,

как к родному сыну. Вообще этот общительный ласковый

паренек вскоре стал любимцем полка. Пожилые бойцы

называли его сынком, командиры - Колей-Николаем.

На ужин раздобыли картошки, Саша пожарила ее со

свиной тушенкой. Получилось отменное блюдо. Спирт

разводили не водой, а крепким холодным чаем. Закусывали

солеными огурцами и квашеной капустой. За столом сидели

вчетвером: трое мужчин и Саша. Прежде всего сообщили

Александре Васильевне, что ее благодарит командарм за

маскировочные сетки, и поздравили ее: шутка ли, отмечена

самим командующим эта неутомимая женщина, везде

поспевающая.

Говорили о бане, о русской парилке с веником, о том, как