Бородинское поле

совещание высшего командного состава, на котором

присутствовали главком сухопутных войск фельдмаршал

Браухич, его начальник штаба генерал Гальдер, командующий

группой "Центр" Бок, командующий группой "Юг" Рундштедт,

командующий группой "Север" Лееб, а также командующие

полевыми и танковыми армиями. Цель совещания - влить

силы в затухающий "Тайфун". Гитлер хотел разбить

нездоровые настроения среди некоторых высших

военачальников и поддержать наступательный дух Бока. Тем

не менее он призвал откровенно высказать свои мнения по

поводу дальнейшего ведения войны. Ему необходимо было

знать настроение генералитета.

Первым взял слово генерал Гальдер. Опытный

политикан, старый военный волк и верный служака вермахта,

он знал настроение и своего непосредственного начальника

Браухича, и Гитлера и ни в коем случае не собирался перечить

ни тому ни другому. Он считал, что наступление на Москву

должно продолжаться. Правда, он тут же делал оговорку:

- Укомплектование войсковых частей ниже среднего

уровня, в особенности танками. Противник по численности не

уступает нашим войскам, однако в настоящее время вести

наступление он не способен.

Клюге бросил иронически-вопросительный взгляд на

Рундштедта, и тот в ответ только пожал плечами.

Командующий резервной армией генерал Фромм наклонился к

Клюге и шепнул на ухо:

- Советует наступать, а в успех не верит. Ему бы у

Риббентропа служить.

- Или у Геббельса, - шепотом отозвался Клюге,

А Гальдер тем временем как ни в чем не бывало

продолжал все тем же холодным, бесстрастным тоном

штабиста:

- Для наступления на Москву группа армий "Центр"

располагает в настоящее время довольно внушительными

силами: тридцать одна пехотная, тринадцать танковых и семь

моторизованных дивизий. Итого, пятьдесят одна дивизия будет

брошена на последний штурм большевистского оплота.

Гудериан, питавший личную неприязнь к высокомерной

штабной лисе Гальдеру и имевший большой некомплект в

танках, не выдержал и, нарушая всякий этикет, бросил

реплику:

- А позвольте вас спросить, сколько боевых машин

насчитывают тринадцать танковых дивизий?

Гитлер метнул на своего любимца грозный

предупреждающий взгляд, Гудериан виновато склонил голову,

а Гальдер, даже не взглянув на него, продолжал:

- На штурм Москвы пойдут шестьсот самолетов и тысяча

танков, поддерживаемые десятью тысячами орудий.

По вагону прокатился возбужденный шумок: всем стало

ясно, как велик некомплект в танках.

Выступивший следом за Гальдером Бок попытался

успокоить генералов, рассеять пессимизм сомневающихся.

- Генерал Гальдер, господа, нарисовал объективную

картину, - сказал командующий группой армий "Центр", - и я не

вижу никаких противоречий в его выступлении. Да, у нас есть

значительный некомплект в танках, недоукомплектованы и

пехотные дивизии. Все это вам хорошо известно. И тем не

менее мы можем и должны наступать. Солдаты и офицеры

полны решимости сделать последнее усилие, чтоб победить.

Мы уже у цели. Надо учитывать состояние противника. Русские

деморализованы. В настоящий момент обе стороны напрягают

свои последние силы, и верх возьмет тот, кто проявит больше

упорства. Противник тоже не имеет резервов в тылу и в этом

отношении наверняка находится в еще более худшем

положении, чем мы. Мы должны проявить максимум упорства

и решимости, господа, и сделать этот трудный, но последний

шаг. Гитлер молчал. Он сидел неподвижно, глядя в конец

салона, в одну точку, отсутствующим взглядом. Казалось, он не

слушал, что говорит фельдмаршал. И лишь когда

выступивший следом за Боком Клюге сказал, что в связи с

наступившими морозами и снежными заносами армия

наступать не может, по крайней мере, шансы на успех

невелики, фюрер вдруг вздрогнул, точно проснулся. Клюге

спокойно продолжал:

- Без достаточных резервов, которыми мы не

располагаем в настоящее время, при усталости армии,

учитывая трудные условия русской зимы, наступать, не имея

твердой уверенности в успехе, - значит подвергать себя такому

риску, который может привести к непоправимому.

- Что вы предлагаете, Клюге? - резко перебил его Гитлер.

- Я предлагаю перейти к обороне, перезимовать у стен

Москвы, а весной будущего года закончить операцию "Тайфун".

Предложение Клюге не явилось неожиданностью,

подобное настроение было известно и Браухичу, и Гитлеру, но

вслух его до сего времени никто не решился высказать.

Поэтому, когда Клюге внес предложение отложить наступление

на Москву до весны, командующий группой армий "Юг"

генерал-фельдмаршал Рундштедт одобрительно закивал

головой, и жест этот был замечен Гитлером. Он уставился на

Рундштедта оловянными глазами и с вызовом спросил:

- Вы что-то хотели сказать?..