Бородинское поле

только не о подвигах отца. Потому что это было его, кровное, и

принадлежащее только ему, Игорю, как отцовское наследство,

- самое сокровенное и дорогое. И этим наследством он не

хотел делиться ни с кем. Он не был от природы эгоистом и

собственником. Напротив, его щедрость была хорошо

известна, с друзьями он охотно делился последним. А вот

этим, отцовской славой, не мог, решительно не желал, точно

опасался, что от его публичного рассказа сотрутся и померкнут

боевые подвиги отца.

Золотая ладья утонула в лесной пучине, отчего звезды

стали ярче и тревожнее, и снег казался гуще, темнее, а

видимость сузилась до полсотни метров. Вдалеке послышался

скрип шагов - звуки были четкими, резкими, - они

приближались. Игорь догадался - идет ему смена.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Дождь шел третьи сутки, но уже с утра стрелка

барометра качнулась вправо, предвещая улучшение погоды. А

вообще-то лето кончилось, и теперь настоящей погоды ждать

не приходится, пойдут стылые дожди, а там, гляди, и первые

снежинки закружат в сыром воздухе, припорошат сад, и тогда

Раймоны покинут свою уютную виллу на берегу озера и

переберутся в городской дом, чтоб там прокоротать слякотное

время года. Зимой они будут приезжать сюда в хорошую

погоду, да и то ненадолго. Оскар Раймон предпочитает зимой

жить в городе, где в это время деловая активность различных

учреждений, ведомств и организаций принимает наибольший

накал, и он, известный банкир, владелец еженедельника и

книжного издательства, считает необходимым лично

находиться в бурлящем водовороте повседневных событий.

Нина Сергеевна города не любила. Его крикливая суета, шум и

грохот, сутолока и рекламные высверки, наконец, смрад

автомобильных газов казались ей безумством, которое не

может выдержать психика нормального человека. И все же

зимой волей-неволей ей приходилось жить в городе, потому

что там в это время года жил ее муж, Оскар Раймон. Нина

Сергеевна любила свою виллу, и не потому, что это была и

юридически ее вилла - подарок Оскара, а потому, что здесь ей

нравились окрестности: они напоминали пейзаж ее далекой

родины - России. Здесь она находила душевный покой и

нравственное умиротворение. Даже ненастная погода не могла

испортить ровного настроения этой уже немолодой женщины,

увенчанной копной седых волос, которые придавали ей

целомудренную строгость и величавое достоинство.

Нина

Сергеевна

придерживалась

однажды

установленного для себя распорядка. Утром, после сна,

тридцать минут плаванье в домашнем бассейне; в хорошую

погоду - в озере; в городской квартире бассейн заменяла

ванна. Затем легкий завтрак, после часовая прогулка и чтение

до обеда. Сейчас она сидела на террасе второго этажа у

открытого окна, выходящего в сад, за которым серебрилось

зеркало озера. От дома через весь сад к озеру бежала

выложенная керамической плиткой, прямая, как струна,

оранжевая дорожка. По ней ошалело метались струи дождя,

подхлестываемые порывистым ветром. Намокшие

хризантемы, нахохлившись, зябко жались друг к дружке.

Бутоны роз вздрагивали и ежились, и Нине Сергеевне

казалось, что цветам так же холодно, как и людям, - их было

жалко.На террасе становилось свежо - Нина Сергеевна

закрыла окно и с газетой, которую она начала просматривать,

удалилась в свою комнату, здесь же, на втором этаже, и

включила электрическую печь, сделанную из нержавеющей

стали.В доме было семь комнат, три ванны, большая столовая,

библиотека, две гостиных, притом одна из гостиных

представляла собой зимний сад с субтропическими

растениями. Эту гостиную Нина Сергеевна любила в зимнюю

пору. Она садилась в "вольтеровское" кресло и читала, а у ног

ее, вытянувшись на ковре, дремала огненно-рыжая

добродушная шотландская овчарка Рона. Она была, как и ее

хозяйка, уже немолода, уравновешенна, философски мудра,

понимала, что жизнь ее катится к закату.

Нина Сергеевна сегодня чувствовала легкое

недомогание: очевидно, действовала ненастная погода, да и

то, что третий день из-за дождя она лишилась привычной

прогулки. Расположившись на тахте, она продолжала

просматривать газету, владельцем которой был ее муж Оскар

Раймон. Газета эта считалась либеральной, независимой,

отражающей настроения и взгляды здравомыслящих

американцев, реалистов, свободных от устаревших

предрассудков, чутких к происходящим в мире неотвратимым

переменам. Кое-кто из твердолобых "ястребов" и "берчистов"

готов был причислить Раймона к разряду "красных", используя

для этого не столько взгляды самого банкира, сколько русское

происхождение его супруги, первый муж которой был

советским офицером.

Листая страницы своей газеты, Нина Сергеевна без