Бородинское поле

- Друзья! Я хочу провозгласить тост за нашего

уважаемого председателя, президента или, по-кавказски,

тамаду, который отлично справился со своими весьма и

весьма сложными обязанностями. Я давно знаю Леонида

Викторовича, без малого тридцать лет, знаю его как бойкого

организатора, веселого и находчивого. Позвольте от вашего

имени сказать ему спасибо и выпить за его здоровье.

Знал старик Остапов слабинку в характере Брусничкина -

самовлюбленность и тщеславие - и вовремя ударил по

струнам этой слабинки. Струны зазвенели и высекли на

плоском холодном лице Леонида Викторовича веселый блеск и

умиление, а толстые алые губы его задрожали в жалкой

улыбке, и он засмеялся с притворной обидой:

- Как я понимаю, за тамаду пьют последний тост. Таков

обычай. Выходит, вы решили мне дать отставку.

- С почетом на пенсию, - насмешливо улыбнулся Думчев.

- По возрасту и состоянию здоровья, - колюче добавила

Ариадна.

В глазах Брусничкина, устремленных в пространство,

потухла веселая искра, он лишь мельком с укором взглянул на

жену и сказал вялым голосом:

- Согласен, согласен, уйду не ропща, без гнева и печали.

И он действительно ушел неуверенной походкой,

цепляясь за предметы, попадавшиеся на его пути. Варя на

правах хозяйки вышла вслед за ним и предложила ему

отдохнуть в одной из комнат. Отставной тамада не возражал.

Дело шло к финишу. Постепенно гости начали выходить

из-за стола, разбрелись по саду группками, потекли уже не

общие разговоры. Встревоженный Штучко упрекал дочь:

- Ты выпила фужер вина, целый фужер!

- Выпила, - отчужденно и резко соглашалась Ариадна.

- А как же ехать? Ты за рулем!

- Я не поеду: мой пассажир не транспортабелен.

- Ну а обо мне ты подумала? Мне завтра на работу, у

меня совещание. Я не могу опаздывать на совет, - напомнил о

себе Штучко.

Но Ариадна быстро нашла выход из положения,

предложив Орловым "прихватить попутный груз". Валя

уезжала на электричке.

- Тебя Коля проводит до платформы. Вместе с ним и

поедете, - сказала Варвара Трофимовна, вручая ей гвоздики.

- Коля? Где Коля? - позвал Олег.

Коли не было, Коля куда-то исчез. Пришлось Олегу

провожать Валю. До платформы двадцать минут нормальной

ходьбы, а они шли полчаса. Шли медленно и большей частью

молчали. Молчали потому, что многое хотелось сказать друг

другу, но необходимые слова еще не созрели, их время не

пришло.

- Как с эскизами? - спросил Олег. Речь шла о фресках и

мозаике для подгорской гостиницы.

Эскизы готовы, но меня гложут сомнения.

- Надо посмотреть и решать. Сроки поджимают.

- Хочу посоветоваться.

- Приноси в мастерскую, посоветуемся.

- А может, лучше домой к вам?

- В мастерскую, - определенно решил Олег.

И снова пауза, долгая, волнующая и приятно-

напряженная. Краткие реплики о Брусничкине, мимолетные,

гаснущие фразы о том о сем между долгими,

многозначительными паузами. На платформе, когда

показалась вдали электричка, он торопливо и взволнованно

выдохнул:

- За розы еще раз спасибо. Дивный букет. Я сохраню

его... Брусничкин не просыпался. Ариадна сказала Варе:

- Теперь до утра никакие громы его не разбудят. Хоть из

орудий стреляйте.

В ответ Варя спросила:

- Вам постелить в этой комнате или на террасе?

- Я, пожалуй, уеду домой: завтра мне на работу.

- А как же ГАИ?

- Все давно улетучилось. Подумаешь, фужер вина!

Варя не стала отговаривать: в конце концов она лучше

себя знает, не ребенок. И Ариадна уехала тихо, простившись

только с Варей. На опушке леса к ней в машину сел Коля.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Вечерняя прохлада проникла и в салон "Волги". Сидящий

рядом с водителем Дмитрий Никанорович, обернувшись назад,

спросил жену:

- Тебе не холодно? Не продует? А то закрою.

- Нет, нет, Димуша, я немножко подремлю, - ответила

жена, кутаясь в пуховый платок. На ней была теплая кофточка.

Вдруг спросила: - Как тебе понравились генералы? - И сама же

ответила: - Симпатичные. Особенно этот Глеб. Производит

впечатление человека думающего, умного. А другой - тот

попроще.

- Это только кажется, он хитрый, - лениво отозвался

Дмитрий Никанорович, и жена догадалась, что муж не

настроен продолжать разговор о вечере у Олега Остапова. Она

знала, что он погружается в какие-то свои размышления.

Так оно и было. Никулин вспоминал, точно хотел ответить

на вопрос двух генералов: Сталин и градостроительство.

Странный этот Паша Штучко: ведь отлично же знает, как много

внимания Сталин уделял строительству и реконструкции

Москвы. И вдруг при людях высказал сомнения, нарочитые,

преднамеренные! Зачем?

Встречи со Сталиным ярко врезались в память во всех

деталях, со всеми подробностями. И время их не берет.

Многое стерло время, а эти - неподвластны. Первые

послевоенные годы, голодные, тяжелые. Запад страны лежал